Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Когда Творец показал Адаму все грядущие поколения, тот увидел, что душе Давида вообще не отпущено жизни. Неизвестные подробности рождения будущего царя.

В царствование Давида еврейское государство приблизилось по своим размерам к границам, обозначенным в Пятикнижии: «от моря Суф (т.е. Красного моря) до моря филистимлян (Средиземного) и от пустыни (Негев) до реки (Евфрат)» (Шмот 23:31, Раши; см. I Мелахим 5:1).

Сын Давида, мудрый царь Шломо, возвел в Иерусалиме Храм — Дом Творца. В Танахе рассказывается, что «из всех народов приходили внимать мудрости Шломо, от всех земных царей, которые слышали о его мудрости» (I Мелахим 5:14). Наступило время покоя и изобилия: «серебро в Иерусалиме стало равноценно обычным камням» (там же 10:27). Сыны Израиля «многочисленные, как песок у моря, ели, пили и веселились» (там же 4:20). Они «жили в безопасности — каждый под своей виноградной лозой и под своей смоковницей» (там же 5:5).

Казалось, наступила эра Геулы — Конечного избавления, и народ Израиля уже стал «светочем для народов»…

Давид бен Ишай (דוד המלך; 2854—2924 гг. /906—836 гг. до н.э./) — величайший из царей Израиля, создатель духовных песнопений, прославляющих Творца мира.

По линии отца происходил от верховного судьи Ивцана-Боаза (см.), который был прямым потомком вождя колена Йеуды — Нахшона, сына Аминадава. А прабабушкой Давида была жена Ивцана-Боаза моавитянка Рут(Рут 4:20-21, Таргум ; I Диврей аямим 2:10-11).

Его мать Ницевет бат Адаэль (Бава батра 91а) происходила от Бецалеля (см.), создателя Шатра Откровения, а, следовательно, ее род восходил к пророчице Мирьям, сестре Моше (см.) (Танхума, Ваяк»эль 4; Шмот раба 40:4, 48:4; Седер адорот ).

С рождением Давида был связан ряд загадочных обстоятельств. Его отец Ишай из-за своего великого трепета перед Б-гом стал сомневаться: возможно, его дед Боаз, взявший в жены моавитянку Рут, ошибочно истолковал закон Торы, запрещающий моавитянам вступать в общину Израиля (Боаз толковал: запрещено моавитянам, но не моавитянкам). «И тогда получается, — рассуждал Ишай, — что та связь была запрещенной, и все потомки Рут, в том числе и я, — моавитяне, и им запрещено вступать в брак с евреями». И хотя к тому времени у Ишая было шесть сыновей и две дочери, он отделился от своей жены, и его дети об этом знали. Но несколько лет спустя он опечалился, что не выполняет заповедь «Плодитесь и размножайтесь». Он позвал к себе кнаанскую рабыню, которая жила в его доме, и сказал ей: «Я освобожу тебя на условии: если я еврей, и мне можно жениться на еврейках, то, поскольку освобожденная рабыня становится еврейкой, я беру тебя в жены по закону Моше и Израиля. Но если я моавитянин, то это освобождение недействительно, ты остаешься рабыней, и тогда — связь с тобой разрешена и моавитянину». Но рабыня видела, как страдает праведная жена Ишая, и сказала ей: «Давай поступим, как Рахель и ее сестра Лея». Жена Ишая пришла к нему вместо рабыни, а он не обнаружил подмены. Спустя три месяца сыновья заметили, что их мать беременна, и сообщили Ишаю: «Наша мать понесла от блуда». Сыном, родившимся от этой беременности, и был Давид. В зрелые годы он написал в одном из своих псалмов: «Ненавистным я стал для своих братьев» (Теилим 69:9) — ибо они думали, что он мамзер , результат блуда замужней женщины (Сефер аТодаа , 3:110-111; Оцар ишей аТанах, Давид ).

Родился в 2854 году /906 г. до н.э./ в городе Бейт-Лехеме (Седер адорот ). Появился на свет как бы «обрезанным», т.е. без крайней плоти, как и Первый Человек — Адам (см.), а также такие праведники как праотец Яаков (см.) и пророки Моше и Шмуэль (см.) (Шохер тов 9).

Когда в день сотворения Адама Творец показал ему все грядущие поколения, тот увидел, что прекрасной душе Давида вообще не отпущено жизни: этот младенец должен был умереть на третьем часу от рождения. Адам пришел в смятение и передал Давиду семьдесят лет от своей жизни — он написал дарственную расписку, а Творец поставил на ней печать. Поэтому Первый Человек прожил только 930 лет из отпущенной ему тысячи, а 70 — перешли к Давиду (Зоар 1, 91б; Ялкут Шимони, Берешит 41).

1. Годы пастушества и помазание на царство

В детстве Давид часто делился с отцом своими мечтами, которые походили на предсказания: «В будущем я разгромлю филистимлян и завоюю их города. В будущем я убью их богатыря Гольята. В будущем я построю Храм для Творца». Отец, с презрением относившийся к фантазиям подростка, отправил его пасти овец на дальние пастбища (Мидраш аГадоль, Дварим 1:17; Оцар ишей аТанах, Давид ).

В течение многих лет Давид был пастухом, как когда-то праотцы еврейского народа, а также пророк Моше. В кочевой жизни на лоне природы Давид приобрел исключительную ловкость и силу: защищая своих овец, молодой пастух одолевал в схватке львов и медведей (Мидраш Шмуэль 2:20:5; Оцар ишей аТанах, Давид ).

Кочуя со своими стадами, юноша любовался окружающей природой, различая за ее совершенством природы невидимые персты Творца. Даже ночью, когда все спали в своих постелях, он обычно оставался в поле, разглядывая луну и звезды. Там он начал слагать свои первые псалмы, прославляющие Создателя, — и он напевал их под звуки кинара (древней лютни) (Зоар хадаш, Шир аширим 67г). «Вот, я взираю на небеса, сотворенные Твоими перстами, на луну и звезды, созданные Тобой, — пел Давид. — Что такое человек, чтобы Ты о нем помнил?… А Ты лишь немногим умалил его перед ангелами, славой и великолепием увенчал его. Даровал ему власть над творениями Твоих рук, все положил к стопам его — несметные тысячи скота и полевых зверей, небесных птиц и рыб, следующих морскими путями. Б-г, наш Владыка, как величественно Твое Имя по всей Земле» (Теилим 8:4—10).

В 2883 году /877 г. до н.э./ в судьбе двадцатидевятилетнего пастуха произошло неожиданное радикальное изменение. Однажды его спешно позвали домой с дальнего выгона. Дома его ждал пророк Шмуэль, который, не давая никаких объяснений, взял свой рог с елеем и помазал его на царство вместо царя Шауля, — ибо такова была воля Б-га (I Шмуэль 16:11—13; Седер олам раба 13; Седер адорот ).

Когда, следуя повелению Творца, Шмуэль пришел в дом отца Давида — Ишая, чтобы помазать на царство одного из его сыновей, Ишай представил ему семерых старших братьев, но Шмуэль сказал: «Не этих избрал Б-г. Разве нет у тебя больше отроков?» И только тогда Ишай послал на пастбище за Давидом (там же 16:1—11; Седер адорот ). Ишай не позвал Давида сразу лишь потому, что по-прежнему считал его мамзером и хотел скрыть его от пророка (Оцар ишей аТанах, Давид ). Когда пророк Шмуэль увидел, что пришедший с выпаса юноша — рыжий и краснолицый, он забеспокоился и подумал: «По своей природе он склонен к кровопролитию и станет убивать людей, как злодей Эсав!» Но Всевышний сказал ему: «Эсав убивал ради своей прихоти, а этот будет убивать по решению совета мудрецов» — т.е. в войнах против врагов Израиля (Берешит раба 63:8; Мальбим, I Шмуэль 16:12).

Позднее Давид иносказательно написал о своем избрании в одном из псалмов: «Камень, который отвергли строители, стал краеугольным» (Теилим 118:22) — ведь он сам был подобен камню, которым пренебрегали и вообще не хотели закладывать в стену дома (Мецудат Давид ).

В мидраше образно истолковано, за какие именно качества Творец избрал пастуха Давида на царство: «Б-г проверил его на овцах и убедился, что он — хороший пастух. Давид защищал ягнят от взрослых овец. Ягнят он выводил на луг первыми, чтобы пощипали нежную траву, затем приводил старых овец, чтобы ели траву, оставшуюся после молодняка, а потом уже выводил крепкий молодой скот, чтобы подъедал более жесткую траву. “Тот, кто пасет стада, учитывая особенности каждой овцы, — сказал Творец, — пусть пасет Мой народ” (Шмот раба 2:2).

Но пока это помазание было сохранено в тайне от царя Шауля, так как пророк Шмуэль опасался царского гнева (Танхума, Эмор 2).

Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:

ВКонтакте

Статья А.В. Горского. Писана в 1856 году

Царелюбивая Россия глубоко чувствует и с преимущественною торжественностию выражает радость о Царе своем в день его священного венчания на царство. И в высоком свете является царственное величие помазанника Божия в сей день венчания.

В святилище Божьем, среди избранных членов государства, священнодействием запечатлевается державная власть, основанная на законе престолонаследия, от Царя царствующих приемлет благословение Самодержец могущественной монархии, чтобы быть живым орудием промышления Божия, слугой Божиим. Священным помазанием обновляются духовные силы избранника Божия, чтоб он мог понести бремя великого служения, чтобы его направлением в царстве земном приготовлялись граждане царства небесного. Видимый причастник царственной власти Того, Емуже дадеся всяка власть на небеси и на земли , приближается к престолу Вседержителя и становится ближайшим общником Божественной трапезы.

Представляя себе такое значение священного венчания и помазания православных царей наших, невольно чувствуем желание объяснять себе начало и происхождение сего учреждения православной церкви и православной державы.

Для сего нам нужно обратиться к учреждениям греческой церкви и империи и к древним отечественным памятникам.

Времена первых христианских императоров не представляют указаний на особенные церковные обряды, при вступлении их на престол. Это объясняется, между прочим, и тем соображением, что первые державные покровители церкви вступали на престол, еще до принятия св.крещения. сохранился только некоторый намек на церковные обряды в сказани об императоре Феодосии Великом. Историк церковный, бл. Феодорит, епископ кирский, повествует, что когда Феодосий, после знаменитых побед над Готфами, явился ко двору императора Грациана, то, в предзнаменовании царствования, видел во сне, что св. Мелетий, патриарх атиохийский, облек его царской порфирой и возложил на него венец. Это обстоятельство едва ли было бы замечено историей, если бы св. Мелетий не принимал действительного участия в венчании Феодосия на царство. Правда, сам же Феодорит замечает, что Феодосий получил знаки царского достоинства от Грациана : но крестившись в Солуне и прибыв потом в Константинополь, он мог принять и церковное благословление на подвиг царствования от св. Мелетия, который тогда, во главе второго вселенского собора, занимался устроением дел православия в Константинополе.

Венчание царское тогда было не отдельно от вступления на престол , или от провозглашения императором . В этой поспешности коронования и в других обстоятельствах, его сопровождавших, можно усматривать следы обычая тех времен, когда вступление на престол связывалось с смутным движением преторианцев.

Вот некоторые черты из обрядов коронования восточных императоров, в пятом и шестом веках.

По смерти Маркиана, общим согласием сената избран на престол Лев (457). Провозглашение его избрания должно было совершиться на обширном поле Марсовом, в присутствии всех чинов военных и гражданских и патриарха Анатолия. Вместе с ними собрались сюда и бесчисленные толпы народа и войско. Хоругви и знамена, в знак скорби о лишении императора, лежали поверженные на землю. В собрании начали раздаваться голоса: «услыши Боже, молимся тебе, Лев да будет царем.» -Явился и Лев. Возвели его на возвышение. Хоругви и знамена немедленно воспрянули от земли. Отовсюду загремели приветствия: «Лев Август, даровал тебя. Бог да сохранит тебя. Много лет да царствует Лев». Вслед затем, новоизбранный царь, окруженный сомкнутыми рядами воинов, облечен в царскую одежду, и тогда же возложили на него диадему. В таком украшении, со щитом и копьем в руках, снова явился он народу и говорил к нему речь, у которой обещал неутомимую деятельность в правлении и объявлял свои милости войскам. В древнем описании сих обрядов ничего не говориться о молитвословии церковном при возложении отличий царского достоинства: но присутствие при сем патриарха Анатолия заставляет предполагать, что он принимал в сем участие, соответственное его сану. По окончании сих обрядов император тожественно шествовал в город. На пути он приносил благодарение Господу Богу, сперва в походной церкви, потом в знаменитом храме св. Иоанна Предтечи, где хранилась честная его голова, наконец, в великой церкви константинопольской. Вступая в храм, император каждый раз обыкновенно снимал с себя венец; а в храме св. Иоанна Предтечи и в великой церкви, возлагая его на св. престол, вместе с тем приносил свои дары святилищу, состоявшие в утвари церковной. В великой церкви он слушал литургию, и по окончании моления возлагал ему на главу венец сам патриарх.

Подобным образом совершалось избрание и венчание на царство императора Анастасия (491? г.), только не на поле Марсовом, а в ипподроме, для большей видимости. Сначала, он был поднят на щит; потом в одной из дворцовых палат возложил на себя царские украшения: хламиду и венец. При этом, в описании замечено, патриарх Евфимий совершал молитву и пето было: Господи, помилуй. После коронования Анастасий также приносил Господу благодарение в великой церкви, вступив в нее без венца; вносил венец свой во святилище и почтил своими дарами . Особенностью коронования Анастасьева, которая удержалась и при венчании последующих императоров, было то, что, прежде венчания на царство, патриарх признал за нужное просить у новоизбранного Государя исповедания веры и обещания хранить на престоле, и Анастасий исполнил требуемое .

Преемник Анастасия Иустин, также был провозглашен императором в ипподроме (518 г.). В присутствии патриарха Иоанна и всех чинов подняли его на щите; потом, в рядах воинов, облечен он в царскую одежду, а патриарх возложил на него венец .

Юстиниан Великий, по болезни императора Иустина, провозглашен императором во дворце, в великий четверток, а коронование совершено в первый день св. Пасхи (527г.). В современном описании прямо сказано, что при этом присутствовал епископ, т.е. патриарх константинопольский; он совершил молитву и возложил венец на Юстиниана .

В таких чертах определилось священнодействие венчания греческих императоров и для последующих времен, как показывают это летописи греческие. Только чаще венчание совершалось не на поле, или в ипподроме, или во дворце, но во храме. Предпочтительно государи короновались в созданной Юстинианов великолепной церкви св. Софии, но иногда и других храмах Константинополя. Император Фока короновался во храме св. Иоанна Предтечи . Ираклий сам короновался и короновал своего сына Ираклия в придворном храме св. Стефана .

Царствующий государь обыкновенно короновал и супругу свою, возлагая на нее венец сам. Так короновал император Иустин I-й супругу свою Люпицию, которая при коронации переименована в Евфимию , Иустин 2-ой – Софию , Тиверий – Анастасию , Фока – Леонтию .

Часто, еще при жизни императора, возлагаем был венец на наследника престола, несмотря на его молодые годы и даже младенчество. Иногда эту честь разделяли с отцом не один, а двое и трое его сыновей. Так император Василий Македонянин короновал своих детей Константина, Льва и Александра . На своих детей государь возлагал венец сам, при содействии патриарха, который совершал молитву. Император Константин, восстановитель иконопочитания, венчан был еще пяти лет в ипподроме. Патриарх произнес молитву, а отец Константина Лев возложил на него венец .

В Х веке, когда собраны чиноположения разных обрядов, совершавшихся при дворе константинопольском, священному венчанию царей дан такой вид: император вступает в церковь св. Софии вместе с патриархом. В златах вратах, ведущих из притвора в храм, он возжигает свечи; идет к солее; молится пред святыми вратами и, вместе с патриархом, восходит на амвон. Здесь уже уготованы на особом столе царская порфира и венец. Патриарх совершает молитву над порфирой и, по окончании молитвы, ближайшие чины двора возлагают ее на государя. Потом возглашает молитву и над венцем и возлагает его на голову государя. При этом народ восклицает Свят, Свят, Свят. Слава в вышних Богу и на земле мир. После троекратного возглашения сего славословия, следует возглашение многолетия нововенчанному царю. Потом государь в венце отходит на свой престол и приемлет поклонение от всех чинов. А прочее, – прибавлено в чиноположении, – что касается до вечери любви и приобщения, совершается по обычаю праздников , т.е. как в великие праздники, так и в день коронования император приобщался св. тайн, и устраивалась при дворе трапеза для высших сановников и патриарха.

На том же основании утверждается и древнейшее, какое дошло до нас, церковное чиноположение царского венчания на греческом языке. Оно кратко; состоит только из двух молитв, произносимых патриархом. Обе эти молитвы вошли в состав чиноположения коронования российских государей. После первой молитвы возлагается на царя порфира, после второй – корона. Вслед за коронованием в чиноположении упоминается о приобщении преждеосвященных св. даров и о восклицаниях народа: слава в вышних Богу . В чиноположении указаны также некоторые особенности в короновании супруги императора или детей их. В них возлагается венец не самим патриархом, но императором, которому передает его патриарх по благословению ).

Но ни в летописях, ни в придворном чиноположение коронования императоров греческих, ни в чине церковного священнодействия не упоминается о помазании коронуемого лица св. миром от патриарха.

Впрочем, в 10-м же столетии находим и упоминание о миропомазании царей греческих, именно в соборном акте церкви константинопольской, при патриархе св. Полиевкте. Некоторые слова из сего постановления приводит толкователь церковных правил Феодор Валсамон, патриарх антиохийский здесь . Здесь сравнивается, по своему действию, помазание царей в миропомазанием, которого сподобляется каждый по св. крещению. После сего летописцы греческие, говоря о восшествии государей на престол, вместе с коронованием упоминают о помазании, хотя не всегда. Так Никита Хониат говорит о помазании св. миром императора Мануила Комнина от патриарха Михаила ; Никифор Григора о помазании и венчании никейского государя Феодора Ласкаря ; Георгий Пахимер – о помазании сына Андроникова Михаила

Потребуйте от нас положительного определения
нашего православия...и увидите, что даже наши специалисты
в области богословской науки разойдутся во мнениях
по самым основным вопросам учения нашей Церкви.

В.З. Завитневич, профессор Киевской духовной академии
(Завитневич В.З. О восстановлении соборности в Русской церкви //
Церковный вестник. СПб., 1905. № 14. С. 422).

Как известно, в отличие от «обычного» таинства миропомазания, осуществляемого над православными христианами единственный в жизни раз сразу после таинства крещения, при венчании василевсов на царство миропомазание над ними производилось повторно, особым образом.

Является ли миропомазание императоров церковным таинством? На этот вопрос на рубеже XIX-XX вв. представители церковной иерархии высказывали буквально диаметрально противоположные суждения. Звучали и однозначно положительные, и резко отрицательные мнения. Были и уклончивые ответы.

Так, в день коронования императора Николая II, 14 мая 1896 г., митрополит Московский и Коломенский Сергий (Ляпидевский) приветствовал государя на паперти Успенского собора Московского Кремля речью, в которой однозначно говорилось, что миропомазание императора — таинство. Владыка сказал: «Благочестивый Государь! Настоящее твое шествие, соединенное с необыкновенным великолепием, имеет и цель необычной важности. Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить здесь на Себя Царский венец и восприять Священное Миропомазание. Твой Прародительский Венец принадлежит Тебе Единому, как Царю Единодержавному; но Миропомазания сподобляются все православные христиане, и оно не повторяемо. Если же предлежит Тебе восприять новых впечатлений этого таинства (sic! — М.Б.), то сему причина та, что как нет выше, так нет и труднее на земле Царской власти, нет бремени тяжелее Царского служения. Посему для понесения его Святая Церковь издревле признала необходимым средство чрезвычайное, таинственное, благодатное. О святом царе Давиде пишется: пришли племена и старейшины израилевы к царю в Хевроне и помазали Давида на царство, и Давид преуспевал и возвышался. Собраны старейшины земли русской к торжеству Твоего Венчания и Помазания на Царство. Чрез них от всех племён, Тебе подвластных, возпосылаются тебе желания долгого и благополучного царствования; особенно же из глубины православных сердец возлетают к Господу моления; да излиется на Тебя ныне обилие даров благодатных и чрез помазание видимое да подастся Тебе невидимая сила свыше, действующая к возвышению Твоих царских доблестей, озаряющая Твою Самодержавную деятельность ко благу и счастью Твоих верных подданных».

Известна по данному вопросу и позиция высшего органа управления Русской православной церкви (РПЦ) — Святейшего синода состава зимней сессии 1912/1913 гг. Она зафиксирована в его «Благословенной грамоте», преподнесённой государю императору Николаю II 21 февраля 1913 г. — во время торжеств по случаю 300-летия царствования Династии Романовых. В ней говорилось: «Царское служение Боговенчанных Царей наших из благословенного Дома Романовых было великим подвигом любви к родному народу и к родной матери Церкви за послушание единому Богу. Благодать Божия, снисходившая на Их венчанные главы в таинстве священного миропомазания (sic! — М.Б.), и непоколебимая вера и любовь к родной Церкви одушевляли Их и давали Им силы к несению Их тяжкого царственного креста». Под этими словами подписались члены Св. синода: митрополиты С.-Петербургский и Ладожский Владимир (Богоявленский), Киевский и Галицкий Флавиан (Городецкий), Московский и Коломенский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископы Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский), Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий), Владивостокский и Камчатский Евсевий (Никольский), Гродненский и Брестский Михаил (Ермаков), епископы Екатеринославский и Мариупольский Агапит (Вишневский), Омский и Павлодарский Владимир (Путята), Никон (Рождественский) — бывший Вологодский и Тотемский.

С несколько иной стороны о царском миропомазании говорилось в учительных книгах РПЦ: например — в «Настольной книге для священно- церковно- служителей», изданной в 1913 г. В ней значилось: «Это миропомазание не есть особое таинство или повторение миропомазания, совершаемого над каждым православным христианином после крещения (подобно тому, как, например, хиротония во епископа не есть повторение предшествующей ей хиротонии во священника), а лишь особый вид или высшая степень таинства миропомазания (sic! — М.Б.), в которой, в виду особенного назначения православного государя в мире и Церкви, ему сообщаются особенные высшие благодатные дары царственной мудрости и силы. Совершаемое в нашей Церкви царское миропомазание бывает во время литургии, после причащения священнослужителей, пред открытыми царскими вратами». Почти дословно эти же слова воспроизведены и в фундаментальном энциклопедическом издании конца XIX в.

Таким образом, в авторитетных изданиях, выходивших на рубеже XIX-XX вв., миропомазание императоров рассматривалось в качестве особой степени таинства миропомазания. При этом указывалось, что эта степень в некотором роде аналогична той, на которую при осуществлении «повторного» таинства священства возводится священник во епископский сан.

Однако известна и принципиально иная точка зрения. Её исповедовал один из самых известных в 1910-1920-х гг. своей активной общественно-политической позицией иерархов — епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (князь Ухтомский). В своей работе биографического характера — «История моего старообрядчества», написанной в сентябре 1926 г. (епископ Андрей в августе 1925 г. официально перешёл в староверие), владыка говорил:

«Всем известно, что русские цари при короновании помазывались миром. С точки зрения канонической и догматической это было помазание миром и ни в коем случае не таинством миропомазания . И я лично считал это таинством только будучи гимназистом пятого класса (sic(!), т. е. ок. 1885 г. — М.Б.), а когда стал разбираться в смысле церковных указаний, то стал уже критически относиться к детским учебникам (курсив наш. — М.Б.). Итак, таинство миропомазания не есть только помазание миром, а есть нечто несравненно большее. Таинство миропомазания есть таинственное введение новорождённого в св. Церковь, в благодатное церковное общество и через это введение — получение новокрещаемыми сугубых даров Св. Духа. Ранее, как известно, таинство миропомазания совершалось иначе: оно состояло в возложении рук (см. [Деян. 8, 4-17]). Поняв это возложение рук как акт введения новокрещаемого христианина в сообщество земной церкви, легко понять, что власть совершать это таинство должна принадлежать исключительно главам земной общины, апостолам и епископам».

Есть все основания полагать, что епископ Андрей не был единственным выпускником как гимназии, так и Московской духовной академии (оконченной им в 1895 г. со степенью кандидата богословия), придерживавшимся такой, с позволения сказать, оригинальной точки зрения. (Ибо непризнание царского миропомазания за церковное таинство фактически тождественно непризнанию за императором его помазанничества). Действительно, для её исповедания надо было обладать большой уверенностью в правоте своих взглядов. А это, на наш взгляд, могло быть возможным при наличии своеобразной «атмосферы единомышленников» среди учащихся, преподавателей, а также сопастырей.

Отстаивая свою точку зрения о том, что миропомазание императоров «ни в коем случае» не является таинством, епископ Уфимский Андрей говорил: «Приведу несколько примеров помазывания миром, которое в то же время нельзя считать таинством миропомазания. Прежде всего: многие священники, наиболее благочестивые, после помазания миром новокрещённых детей, вместо того, чтобы обтирать кисточку о какую-нибудь тряпку, помазывают остатками мира свой лоб или голову. Это делают иереи благоговейные, а неблагоговейные просто бросают кисточку со святым миром в ящик, в постоянную пыль. Что же, это поведение благочестивых священников можно рассматривать как таинство миропомазания? Далее, история Русской церкви знает такой случай: во время пребывания в Москве антиохийского патриарха Макария, при патриархе Никоне, этот патриарх Макарий совершил в Великий четверг обряд освящения мира. Во время освящения оба патриарха, Макарий и Никон, сошли с амвона и подошли к сосуду с елеем , а остальные архиереи держали над головами их раскрытое Евангелие. А после освящения этого мира оба патриарха этим миром взаимно помазали друг друга, а потом стали миропомазывать всех присутствующих, начиная с архиереев. Вот исторический факт. Что же это было? Кощунство со стороны патриархов? Вторичное таинство миропомазания? А первого для них было недостаточно? Нет, нет. Это было своеобразное выражение духовной радости со стороны присутствующих при мироварении епископов и мирян. Это было помазание миром, совершенно не предусмотренное канонами, но это, конечно, не было таинство миропомазания».

В качестве возражения епископу Уфимскому Андрею от себя (М.Б.) укажем, что миропомазание императоров проводилось не в виде простого («обиходного») помазания, а как определённое чинопоследование (с возглашением соответствующих ектейных прошений и специальных молитв), являющееся частью коронования государей. Непосредственно же при миропомазании императора «на челе, на очах, на ноздрях, на устах, на ушесех, на персех и на обою сторону на руках» (а императрицу — только на челе), помазующий митрополит возглашал: «Печать дара Духа Святаго».

Таким образом, епископ Андрей не учитывает, что таинство миропомазания осуществляется по определённой «формуле», с произнесением священно-таинственных слов: «Печать дара Духа Святаго». Причём эта «формула» прозносится и при первом миропомазании (при крещении), и при втором (при венчании императоров на царство). Равно как и таинство крещения также совершается по конкретной «формуле» с произнесением слов: «Крещается раб Божий, имярек , во имя Отца, аминь. И Сына, аминь. И Святаго Духа, аминь». Действительно, как обычное («бытовое») погружение священником какого-либо человека не является крещением второго, так и «обиходное» помазание миром не есть осуществление таинства миропомазания. Однако в результате как троекратного погружения, так и помазания миром, совершаемыми определёнными людьми по установленным чинопоследованиям и с произнесением Богослужебных «формул», действием Святаго Духа осуществляются соответствующие церковные таинства.

Необходимо отметить и тот факт, что не во всех дореволюционных учебниках (в первую очередь — догматического богословия) говорилось, что миропомазание императоров является таинством . Например, вопрос сей обходился молчанием известным иерархом XIX в. — архиепископом Черниговским и Нежинским Филаретом (Гумилевским) (до рукоположения во епископский сан несколько лет являвшимся ректором Московской духовной академии). В его учебнике, пропущенном к издательству Киевским духовным цензурным комитетом, в пункте «Над кем должно совершаться миропомазание?» (как, впрочем, и в остальных местах параграфа «О миропомазании» главы «Средства освящения») православные императоры не упоминались. Фактически, читателям оставалось самим решать: относится ли царское миропомазание к церковным таинствам или нет.

О миропомазании императоров ни слова не говорилось также и в православном катихизисе, составленном в 1822 г. владыкой Филаретом (Дроздовым) и выдержавшем с 1837 г. в неизменном виде вплоть до настоящего времени сотни переизданий, в том числе на иностранных языках. (См. его параграф «О миропомазании». Катихизис был написан по Высочайшему повелению и после своего появления на свет одобрен Св. синодом).

Из приведённых примеров следует, что на рубеже XIX-XX вв. представители иерархии РПЦ в вопросе о том, является ли миропомазание императоров церковным таинством, буквально диаметрально расходились во мнениях. Очевидно, аналогичные «несогласия» имели место и среди профессорско-преподавательского состава духовных академий и семинарий, и среди учащихся духовных учебных заведений, и среди паствы, внимавшей проповедям своих пастырей. Возникновение рассмотренных расхождений было обусловлено, на наш взгляд, по сути «вакуумом» в таких вопросах, как церковное учение о царской власти и права императора в церкви.

Согласно вышеизложенному можно констатировать, что в рассматриваемый промежуток времени в Российской империи среди православных не было, строго говоря, единства в вере. Показатель тому — различное отношение церковных иерархов к миропомазанию императора. А от этого, соответственно, зависело их отношение к самому царю. Действительно: если над ним осуществляется дополнительное, не повторяемое более ни над кем таинство, то он — помазанник Божий. Если же «вторичное» миропомазание не есть таинство, а лишь некий благочестивый обычай, то напрашивается вывод, что и царь не является по существу сакральной фигурой.

Отсутствие «вероисповедного единства» церковных иерархов отражалось на их отношении к царю. Оно переходило и на православную паству: на сановников, на командный состав армии и флота, на духовенство, чиновничество и на широкие слои населения в целом. «Вероисповедные разногласия» внутри Русской церкви послужили одной из важных причин, обусловивших «клятвопреступную» Февральскую революцию и свержение монархии: в чём высшее духовенство РПЦ, как известно, принимало самое непосредственное участие.

.."У святого диакона Филиппа Елисеевича Горбенко Луганского (1858-1956) было пророчество, как о распаде Союза, так и колонизации Украины. Он разорвал платок на 3 части со словами: «Девчата, Советского Союза не будет». Все удивились: «Не может быть такого, как же так?!» А он говорит: «Да вот так: 1 часть - Прибалтика, 2 часть - Россия, сначала трудно ей будет, а потом хорошо, 3 часть - Украина. Бедная моя Украина, поработят её иноземцы и все заводы займут». Это уже очевидно также сбылось!

А вот уже о будущем относительно нас связано с необычным явлением Матери Божией старцу. В июне (13,14 и 15 - как заповедано отцем Филиппом) празднуется явление Божией Матери в городе Луганске, которая явилась ему трижды последовательно одна за другой, обозначив своим шествием крест над городом. При этом Она являлась каждый раз в разных возрастах (40, 60 и 18 лет). В связи с этим появилась икона «Луганская», которая сейчас скрыта. Когда эту икону покажут миру, неизвестно. Должно произойти что-то особое, но что именно, никто пока не знает. Все продолжают ждать, что Филипп подаст какой-то знак. Но нам важно то пророчество, которое связано с этим чудным явлением - появлением Царя помазанника Божия.
Матерь Божия предрекла: «О граде же сем скажу, что к концу мира наречется он Царьград-Святоград Луганский, определено ему быть городом славы Моей, небесным Царьградом. И многие люди будут промыслом моим съезжаться сюда со всех уголков Земли сами не зная зачем. Помощь Моя и благословение пребудут тогда с ними в День Судный». То есть Луганск - город Царя, не столица, но, возможно, в этом городе будет явление Царя!

Вспомню еще одного нашего современника, ныне здравствующего схиархиепископа Алипия (Погребняка), епископа Красно-Лиманского (часть Донецкой области, что ныне под контролем Украины). Владыка известен тем, что в 1992 г. Он был одним из двух епископов Украины, которые не подписали соглашение об автономии УПЦ МП. После чего попал в опалу и почти 20 лет был на покое. Во время кровавых боевых действий противостояния Украины и Новороссии он был поставлен на кафедру действующим епископом в г. Красный Лиман, где до того создал мощную монашескую общину. Совпадение? Случайно ли это возвращение? Построенный гигантский храм, явно избыточный для небольшого городишки, где есть уже несколько храмов, да и на территории монастыря уже было 2 храма. На мой вопрос (это было приблизительно в 2008г., храм только строился и владыка еще был на покое), а зачем такой больший храм, он ответил твердо, открыто и без сомнений: «Что бы все поместились гости, когда сюда зайдет Царь для его помазания».

Еще в дни юности владыки, когда он был послушником в Свято-Троицкой лавре, состоялась его чудесная встреча с юродивым старцем, который передал ему пророчества, связанные с его жизнью: Союз распадется, он будет у истоков возрождения Успенской Святогорской Лавры. Два пророчества уже сбылись, осталось третье! За свое крепкое стояние в вере Бог дарует ему великий дар - помазать Царя на Царство!

Время уже близко, как известно, летом этого года в г. Красный Лиман было явление двух ангелов. Видео снято украинскими солдатами АТО и есть в свободном доступе в интернете. Это что случайно? К чему это предвозвещение?"...

Если помазание на царство - не таинство, в чем его сакральный смысл? К чему был призван царь - помазанник? В какие отношения с Богом и народом входил? Размышляет кандидат исторических наук, преподаватель истории Русской Церкви богословского факультета ПСТГУ иерей Василий СЕКАЧЕВ.

Валентин Серов. Миропомазание Николая II в Успенском соборе (1897)

Зачем помазывали священников и царей?

Помазание - ветхозаветный обычай. Оно означало ниспослание человеку даров Святого Духа для исполнения того, что превосходит естественные силы человеческие. Первым был помазан Моисеем его брат Аарон - для совершения священного служения, для молитвы к Богу за народ, для принесения жертв за грехи (см. Исх. 40: 12-15), а это было выше сил земного человека. Царей же первоначально в Израиле не было. Господь сам управлял Своим народом через пророков и судей, осуществляя теократию (см. Суд. 2: 18). Однако Он предрекает Моисею, что в Земле обетованной народ в какой-то момент захочет иметь над собой царя, «как и прочие народы». И вот иудеи приходят к последнему судье Самуилу, прося, чтобы тот поставил им царя. Оскорбленный недоверием народа Самуил начинает молиться и получает утешение от Господа: «Послушай голоса народа во всем ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними» (1 Цар. 8: 7) (т. е., желая царя, иудеи отвергают теократию). По указанию свыше Самуил предрекает, что царь, которого иудеи так хотят, будет тиран и потребует всех быть рабами ему: «восстанете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда» (1 Цар. 8: 18). Но народ не слушает Самуила, по-прежнему требуя царя, и получает неправедного царя Саула.

Здесь можно увидеть следующую закономерность: если народ живет праведно, исполняет закон (любит Бога и ближнего, слушая веления своей совести), то Господь будет Сам управлять таким народом, не важно, каким образом, через пророка Моисея, судей, царя или народное представительство. Если же народ нечестив, не любит Бога и ближнего, то, даже если у него будет царь, это его не спасет, Бог отвернется от него.

По повелению свыше Самуил помазывает Сула на царство: быть царем и управлять народом - дело также выше сил человеческих, возможное лишь благодаря помощи свыше. Саул должен был вести народ путем Господним, вслед за Моисеем, Иисусом Навином и судьями, но он с этим не справился. Ему были даны заповеди: иметь список закона, постоянно читать его, чтобы научиться страху Божьему и исполнять все слова закона, не уклоняясь от него «ни направо, ни налево» (см. Втор. 17: 18-20). Однако Саул восхитил священническое служение, для которого помазан не был, и был наказан лишением царства (см. 1 Цар. 13: 9-14). Вместо Саула был помазан Давид, в нем мы видим истинного царя, знаменитого кротостью (см. Пс. 131), проявлявшейся, по слову византийского богослова Евфимия Зигабена, в непамятозлобии и долготерпении. Давид показал, что, если царь слушает Бога, теократия возможна и при царском управлении.

Языческий атавизм

В Ветхом завете помазание совершал пророк или первосвященник. Для помазания использовалось благовонное миро (елей помазания), приготовлявшееся из корицы, смирны, кассии, елея и тростника (см. Исх. 30: 22). Из рога или иного сосуда оно выливалось на голову царя (см. 1 Цар. 10: 1; 16: 12-13; 3 Цар. 1: 39).

В Новом Завете все христиане имеют помазание от Господа. Ведь Сам Христос и есть Помазанник, на котором в совершенной степени почивают дары Первосвященника, Пророка и Царя. Его «помазал… Бог Духом Святым» (Деян. 10: 38). И от Отца Христос в день Святой Пятидесятницы привел в мир Тот же Дух Святой, Который, сходя на всех христиан, делает их «царями и священниками» (Откр. 1: 6), «родом избранным, царственным священством, народом святым» (1 Петр 2: 9). Каждый человек в таинстве крещения и миропомазания получает Дары Святаго Духа. Как писал впоследствии Тертуллиан, христиане носят имя Христа (сristi), именно потому что помазаны Святым Миром (Chrisma).

Высоту христианского призвания подчеркивало решительное отделение от мира, лежащего во зле и враждующего со Христом и Его Церковью. В первые века жизни Церкви мир прочно ассоциировался с Римской империей, с римским государством. Во времена гонений христианам было присуще стойкое убеждение в истинности и непреложности евангельских слов Христа: «…Я Царь… Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан… но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18: 37).

После обращения римского императора Константина и издания им Миланского эдикта (313, легализация христианской веры) неожиданно все стало меняться. Обращение Константина было воспринято многими как проявление космической победы Христа над «князем мира сего» - ведь перед Христом склонялось то государство, которое доселе было главным носителем антихристовой злобы против Церкви. В результате Церковь столкнулась с рядом серьезных проблем. В 380 году император Феодосий провозгласил христианство государственной религией Римской империи. Напрашивалась аналогия с ветхозаветной теократией (как при царе Давиде). Но многие христианские императоры Рима, а позже и Константинополя, испытывали непрекращающееся воздействие идеологии римской дохристианской теократии, когда любые действия императора оправдывались тем, что он - посланец небес и всегда им останется. Государство в то время стремилось включить в себя Церковь, не меняясь существенно, не проникаясь по-настоящему идеалами Царства не от мира сего. Некоторыми императорами овладевало убеждение в том, что Господь вручил им царство, повелевая «пасти верное стадо Христово по примеру Петра, главы Апостолов» («Эклога» императора Льва III, первая половина VIII века). То есть получалось, что царство уже тождественно Церкви, император - священнику; однако земные государственные средства не могут быть тождественны благодатным церковным!

Разделение властей

Только после преодоления иконоборческого кризиса в IX веке Византийская империя смогла прийти к различению земного, ограниченного (т. е. царства), и сакрального, вечного (т. е. Церкви). Если раньше императорам было свойственно абсолютизировать государство, будто бы отображавшее на земле «божественный порядок», то теперь они стали относиться к своей империи уже как к «служительнице Христовой». Это проявилось в изображениях императоров: до VIII века мы видим императоров-триумфаторов, владык, не знающих пределов своей власти, хотя по наружности и христианских, затем же мы видим императора, склоняющегося в сознании ограниченности своей власти перед Христом, истинным царем. Император начинает видеть рядом с собой главу Церкви как самостоятельного владыку, равного ему в своем значении для христианской империи - как Аарона рядом с Моисеем (появляется даже такой иконографический сюжет: император и патриарх перед Скинией Завета). Император начинает понимать, что и его служение по-евангельски священно, закладываются основы истинной симфонии властей (символом которой делается византийский двуглавый орел, две главы которого означали государство и Церковь). Однако роли главы государства и главы Церкви в этой симфонии были определены не сразу.

«Внешним епископом Церкви» называл себя еще Константин (хотя это касалось его действительно внешней заботы о Церкви, показательно определение им себя в церковной структуре). Впоследствии за императором были закреплены даже некоторые черты священнослужителя. В поздней Византии император участвовал в литургии, на великом входе шел перед всеми, в определенный момент службы он, подобно диакону, кадил крестообразно престол, затем патриарха, потом патриарх кадил его.

Во время коронации (в поздней Византии и в России, начиная с Алексея Михайловича) император (царь) входил в алтарь царскими вратами и причащался вместе со священниками в алтаре (сразу после патриарха, до епископов и священников) - при открытых царских вратах. Однако последующие за Алексеем Михайловичем русские цари и императоры причащались в алтаре уже только при коронации. В XVIII веке эта традиция приобрела неожиданные формы: императрицы Анна Иоанновна (1730), Елизавета Петровна (1742) и Екатерина Алексеевна (1762) при коронации тоже входили в алтарь и причащались, как священники, у престола. При этом, например, смутившуюся Анну Иоанновну митрополит Феофан Прокопович буквально заставил взять Евхаристическую чашу в руки и причаститься из нее самостоятельно. Начиная с коронации Павла в 1797 году императрицы венчались на царство и миропомазывались уже только вместе с мужьями, причащаясь, как миряне, вне алтаря.

О духовной составляющей «священства» царя рассуждал митрополит Паисий Лигарид (XVII век). Говоря об идеальной симфонии властей, Паисий замечал: «Священство царствует над делами духовными; царство священноначальствует над гражданскими». То есть царь относится к своему царскому служению со священным трепетом - чтобы не погубить душу христианскую, но оказать ей всяческую заботу, милость, - как подобает священнику. Царь - не слепой блюститель закона, а милующий государь, на котором сбываются слова пророка и царя Давида: «Милость и истина сретостеся (встретятся)» (Пс. 84: 11). Не случайно в русском народе родились такие пословицы о царях: «Богат Бог милостию, государь - жалостию», «Кто Богу не грешен, царю не виноват!» и т. д. Конечно, быть милостивым - призвание всякого христианина. Но царь поставлен от Бога и миропомазан на царство, чтобы напоминать, что и в мирской жизни это возможно.

История чина

Помазание миром царей в Новозаветной истории воспринималось как некое возобновление заветов крещения, восстановление подлинного христианина в качестве примера для подражания, напоминание о Царстве не от мира сего. Само помазание возникает лишь в VII веке, чин венчания без помазания складывается ранее - к IV веку, а до этого провозглашенного императора просто поднимали на щитах, император выступал с речами и обещаниями перед солдатами и народом, как это было в Древнем Риме. Первым императором, венчавшимся на царство, был в IV веке Юлиан Отступник (тогда еще не отступившийся). Лучший солдат войска надел (увенчал) его голову царским венцом.

Церковь начинает участвовать в коронации с середины V века. После провозглашения и поднятия на щите нового императора в царской порфире проводили во внутреннее помещение, скрытое от посторонних, где епископ или патриарх молился о нем и возлагал на его главу царскую диадему. Император давал клятву беречь святую веру, заботиться о мире, благосостоянии империи и Церкви, читал Символ веры.

Начиная с VII века на шит императоров не поднимают, а основное значение получает церковное венчание в храме Святой Софии при огромном стечении народа, восклицающего: «Свят, Свят, Свят! Слава в вышних Богу и на земле мир!» Со временем венчание на царство включается в Божественную литургию. Таким образом, император предстает как избранник Божий именно в христианской традиции, идущей из Ветхого Завета (возглас «Свят, Свят, Свят!» отсылает к книге пророка Исайи (6: 3)). Хотя помазание как таковое еще не совершается, император во время венчания являет образ идеального христианина - истинного царя и священника по церковной благодати, сообщаемой через патриарха.

Традиция помазывать на царство приходит в Константинополь с Запада. По всей видимости, у вестготов первым был помазан на царство король-узурпатор Сисенанд (631-636), стремившийся к церковной легитимации своей власти и, очевидно, нуждавшийся в особой форме выражения ее законности, которая в традиции христианства восходит еще к Ветхому Завету. Вестготский король избирался представителями знати, получал одобрение народа, а затем перед помазанием давал клятву народу защищать христианство, не нарушать законы и отделять свою личную собственность от государственной. Присутствовавшие обещали королю хранить верность и заботиться о благополучии народа, отечества и короля. Исследователи отмечают в такой обоюдности клятв воспроизведение отношений между дружинниками и конунгом еще в германской древности.

Со временем установилась традиция императорской коронации и помазания в Германской империи (помазывал уже сам папа), а также во Франции, Шотландии и ряде других стран (помазывали местные епископы).

Вслед за Западом

Постепенно миропомазание появляется в Византии. В 1204 году крестоносцы захватили Константинополь и, основывая вместо Византийской Латинскую империю, миропомазали и короновали в Святой Софии латинского императора Балдуина Фландрского. Уже в 1208 году в Никее помазание при венчании на царство повторил грек Феодор Ласкарь - император возникшей на развалинах Византийской Никейской православной империи.

Из Византии Русь восприняла сначала в XV веке венчание на царство, а в конце XVI века и миропомазание царя. В 1498 году был повенчан по византийскому обряду Димитрий - внук Ивана III, а в 1547 году по чину венчания Димитрия - Иван Грозный. Кстати, есть мнение, что миропомазание царя тогда не было совершено, а первым миропомазанным царем стал в 1584 году Феодор Иоаннович.

В России, из-за отсутствия правильных исторических и богословских представлений о чине и смысле византийского помазания, над царем в конце литургии со словами «Печать Дара Духа Святаго» стали совершать повторное таинство миропомазания (с некоторыми уточнениями: помазывалось чело, уши, перси, плечи и обе стороны рук, а Алексею Михайловичу помазали даже бороду - по слову псалмопевца: «Яко миро на главе, сходящее на браду, браду Аароню» (Пс. 132: 2)). В Византии совершалось только помазание чела, причем, что важно, помазание царя не имело значения таинства (историки считают возможным говорить в отношении императорской коронации скорее о таинстве рукоположения - поскольку византийский император принимал некоторые черты священнослужителя).

Русские богословы уже в XIX веке пытались как-то оправдать вторичное миропомазание царя и говорили либо о том, что это не таинство, либо - что это высшая степень таинства миропомазания: так же как бывают различные степени таинства рукоположения (в диакона, иерея, епископа). Апологеты цезаропапизма (считавшие главой Церкви императора) хотели бы, наоборот, видеть в этом таинство посвящения в главу Церкви, подобно Христу. Справедливости же ради стоит сказать, что повторное совершение миропомазания как таинства нельзя считать каноничным.