Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Волошин Максимилиан

Путями Каина (Трагедия материальной культуры)

М. Волошин

ПУТЯМИ КАИНА

Трагедия материальной культуры

В начале был мятеж, Мятеж был против Бога, И Бог был мятежом. И всё, что есть, началось чрез мятеж.

Из вихрей и противоборств возник Мир осязаемых И стойких равновесий. И равновесье стало веществом. Но этот мир, разумный и жестокий, Был обречен природой на распад.

Чтобы не дать материи изникнуть, В нее впился сплавляющий огонь. Он тлеет в "Я", и вещество не может Его объять собой и задушить. Огонь есть жизнь. И в каждой точке мира Дыхание, биенье и горенье. Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье -Творящий ритм мятежного огня.

Мир -- лестница, по ступеням которой Шел человек. Мы осязаем то, Что он оставил на своей дороге. Животные и звезды -- шлаки плоти, Перегоревшей в творческом огне: Все в свой черед служили человеку Подножием, И каждая ступень Была восстаньем творческого духа.

Лишь два пути раскрыты для существ, Застигнутых в капканах равновесья: Путь мятежа и путь приспособленья. Мятеж -- безумие; Законы природы -- неизменны. Но в борьбе за правду невозможного Безумец -Пресуществляет самого себя, А приспособившийся замирает На пройденной ступени. Зверь приноровлен к склонениям природы, А человек упорно выгребает Противу водопада, что несет Вселенную Обратно в древний хаос. Он утверждает Бога мятежом, Творит неверьем, строит отрицаньем, Он зодчий, И его ваяло -- смерть, А глина -- вихри собственного духа.

Настало время новых мятежей И катастроф: падений и безумий. Благоразумным: "Возвратитесь в стадо", Мятежнику: "Пересоздай себя".

Плоть человека -- свиток, на котором Отмечены все даты бытия.

Как вехи, оставляя по дороге Отставших братьев: Птиц, зверей и рыб, Путем огня он шел через природу. Кровь -- первый знак земного мятежа, А знак второй -Раздутый ветром факел.

В начале был единый Океан, Дымившийся на раскаленном ложе. И в этом жарком лоне завязался Неразрешимый узел жизни: плоть, Пронзенная дыханьем и биеньем. Планета стыла. Жизни разгорались. Наш пращур, что из охлажденных вод Свой рыбий остов выволок на землю, В себе унес весь древний Океан С дыханием приливов и отливов, С первичной теплотой и солью вод -Живую кровь, струящуюся в жилах.

Чудовищные твари размножались На отмелях. Взыскательный ваятель Смывал с лица земли и вновь творил Обличия и формы. Человек Невидим был среди земного стада. Сползая с полюсов, сплошные льды Стеснили жизнь, кишевшую в долинах. Тогда огонь зажженного костра Оповестил зверей о человеке.

Есть два огня: ручной огонь жилища, Огонь камина, кухни и плиты, Огонь лампад и жертвоприношений, Кузнечных горнов, топок и печей, Огонь сердец -- невидимый и темный, Зажженный в недрах от подземных лав.. И есть огонь поджогов и пожаров, Степных костров, кочевий, маяков, Огонь, лизавший ведьм и колдунов, Огонь вождей, алхимиков, пророков, Неистовое пламя мятежей, Неукротимый факел Прометея, Зажженный им от громовой стрелы.

Кос 1000 тер из зверя выжег человека И сплавил кровью первую семью. И женщина -- блюстительница пепла Из древней самки выявила лики Сестры и матери, Весталки и блудницы. С тех пор, как Агни рдяное гнездо Свил в пепле очага, - Пещера стала храмом, Трапеза -- таинством, Огнище -- алтарем, Домашний обиход -- богослуженьем. И человечество питалось И плодилось Пред оком грозного Взыскующего Бога, А в очаге отстаивались сплавы Из серебра, из золота, из бронзы: Гражданский строй, религия, семья.

Тысячелетья огненной культуры Прошли с тех пор, как первый человек Построил кровлю над гнездом Жар-птицы, И под напевы огненных Ригвед Праманта -- пестик в деревянной лунке, Вращавшийся на жильной тетиве, Стал знаком своеволья -Прометеем. И человек сознал себя огнем, Заклепанным в темнице тесной плоти.

На отмели незнаемого моря Синбад-скиталец подобрал бутылку, Заклепанную Соломоновой печатью, И, вскрыв ее, внезапно впал во власть В ней замкнутого яростного Джина. Освободить и разнуздать не трудно Неведомые дремлющие воли: Трудней заставить их себе повиноваться.

Когда непробужденный человек Еще сосал от сна благой природы И радужные грезы застилали Видения дневного мира, пахарь Зажмуривал глаза, чтоб не увидеть Перебегающего поле фавна, А на дорогах легче было встретить Бога, чем человека, И пастух, Прислушиваясь к шумам, различал В дыханьи ветра чей-то вещий голос, Когда, разъятые Потом сознаньем, силы Ему являлись в подлинных обличьях И он вступал в борьбу и в договоры С живыми волями, что раздували Его очаг, вращали колесо, Целили плоть, указывали воду, -Тогда он знал, как можно приневолить Себе служить Ундин и Саламандр, И сам в себе старался одолеть Их слабости и страсти.

Но потом, Когда от довременных снов Очнулся он к скупому дню, ослеп От солнечного света и утратил Дар ясновиденья И начал, как дитя, Ощупывать и взвешивать природу, Когда пред ним стихии разложились На вес и на число, -- он позабыл, Что в обезвоженной природе живы Всё те же силы, что овладевают И волей и страстями человека.

А между тем в преображенном мире Они живут. И жадные Кобольты Сплавляют сталь и охраняют руды. Гнев Саламандр пылает в жарких топках, В живом луче танцующие Эльфы Скользят по проводкам И мчатся в звонких токах; Бесы пустынь, самумов, ураганов Ликуют в вихрях взрывов, Дремлют в минах И сотрясают моторы машин; Ундины рек и Никсы водопадов Работают в турбинах и котлах.

Но человек не различает лики, Когда-то столь знакомые, и мыслит Себя единственным владыкою стихий: Не видя, что на рынках и базарах, За призрачностью биржевой игры, Меж духами стихий и человеком Не угасает тот же древний спор; Что человек, освобождая силы Извечных равновесий вещества, Сам делается в их руках игрушкой.

Поэтому за каждым новым Разоблачением природы ждут Тысячелетья рабства и насилий, И жизнь нас учит, как слепых щенят, И тычет носом долго и упорно В кровавую расползшуюся жижу, Покамест ненависть врага к врагу Не сменится взаимным уваженьем, Равным силе, Когда-то сдвинутой с устоев человеком. Каждой ступени в области познанья Ответствует такая же ступень Самоотказа: Воля вещества Должна уравновеситься любовью. И магия: Искусство подчинять Духовной воле косную природу.

Но люди неразумны. Потому Законы жизни вписаны не в книгах, А выкованы в дулах и клинках, В орудьях истребленья и машинах.

Из кулака родилось братство: Каин первый Нашел пристойный жест для выраженья Родственного чувства, предвосхитив Слова иных времен: "Враги нам близкие, И тот, кто не оставит Отца и мать, тот не пойдет за мной". Он понял истину, что первый встречный Нам больше брат, чем близкие по крови.

Он -- первый земледелец -- ненавидел Кровь жертвенных животных и принес Плоды и колос вспаханн 1000 ого поля В дар Богу, Жаждавшему испарений крови. Но был отвергнут его бескровный дар, И он убил кочевника, Топтавшего посевы. "А эта кровь -- тебе угодна, Ягве?" И прочь ушел с пылающим клеймом: "Отметится всемеро тому, кто тронет Отныне Каина".

Порвавши узы кровного родства, Он понял хмель одиночества И горький дух свободы. Строитель городов -- построил первый тюрьмы; Ковач металлов -Сковал он первый плуг, топор и нож; Создатель музыки, -Прислушиваясь к ветру, Он вырезал свирель И натянул струну; Ловец зверей -- он на стенах пещеры Обвел резцом Виденья разгоряченных снов: Бизонов, мамонтов, кабанов и оленей.

Так стал он предком всех убийц, Преступников, пророков -- зачинатель Ремесл, искусств, наук и ересей.

Кулак -- горсть пальцев, пясть руки, Сжимающая сручье иль оружье, -Вот сила Каина.

В кулачном праве выросли законы Прекрасные и кроткие в сравненьи С законом пороха и правом пулемета. Их равенство -- в предельном напряженьи Свободных мускулов, Свобода -- в равновесьи Звериной мощи с силами природы.

Когда из пламени народных мятежей Взвивается кровавый стяг с девизом: "Свобода, братство, равенство иль смерть" -Его древко зажато в кулаке Твоем, первоубийца Каин.

Меч создал справедливость.

Насильем скованный, Отточенный для мщенья, -Он вместе с кровью напитался духом Святых и праведников, Им усекновенных. И стала рукоять его ковчегом Для их мощей. (Эфес поднять до губ -Доныне жест военного салюта). И в этом меч сподобился кресту -Позорному столбу, который стал Священнейшим из символов любви.

М. Волошин

ПУТЯМИ КАИНА

Трагедия материальной культуры

В начале был мятеж, Мятеж был против Бога, И Бог был мятежом. И всё, что есть, началось чрез мятеж.

Из вихрей и противоборств возник Мир осязаемых И стойких равновесий. И равновесье стало веществом. Но этот мир, разумный и жестокий, Был обречен природой на распад.

Чтобы не дать материи изникнуть, В нее впился сплавляющий огонь. Он тлеет в "Я", и вещество не может Его объять собой и задушить. Огонь есть жизнь. И в каждой точке мира Дыхание, биенье и горенье. Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье -Творящий ритм мятежного огня.

Мир -- лестница, по ступеням которой Шел человек. Мы осязаем то, Что он оставил на своей дороге. Животные и звезды -- шлаки плоти, Перегоревшей в творческом огне: Все в свой черед служили человеку Подножием, И каждая ступень Была восстаньем творческого духа.

Лишь два пути раскрыты для существ, Застигнутых в капканах равновесья: Путь мятежа и путь приспособленья. Мятеж -- безумие; Законы природы -- неизменны. Но в борьбе за правду невозможного Безумец -Пресуществляет самого себя, А приспособившийся замирает На пройденной ступени. Зверь приноровлен к склонениям природы, А человек упорно выгребает Противу водопада, что несет Вселенную Обратно в древний хаос. Он утверждает Бога мятежом, Творит неверьем, строит отрицаньем, Он зодчий, И его ваяло -- смерть, А глина -- вихри собственного духа.

Настало время новых мятежей И катастроф: падений и безумий. Благоразумным: "Возвратитесь в стадо", Мятежнику: "Пересоздай себя".

Плоть человека -- свиток, на котором Отмечены все даты бытия.

Как вехи, оставляя по дороге Отставших братьев: Птиц, зверей и рыб, Путем огня он шел через природу. Кровь -- первый знак земного мятежа, А знак второй -Раздутый ветром факел.

В начале был единый Океан, Дымившийся на раскаленном ложе. И в этом жарком лоне завязался Неразрешимый узел жизни: плоть, Пронзенная дыханьем и биеньем. Планета стыла. Жизни разгорались. Наш пращур, что из охлажденных вод Свой рыбий остов выволок на землю, В себе унес весь древний Океан С дыханием приливов и отливов, С первичной теплотой и солью вод -Живую кровь, струящуюся в жилах.

Чудовищные твари размножались На отмелях. Взыскательный ваятель Смывал с лица земли и вновь творил Обличия и формы. Человек Невидим был среди земного стада. Сползая с полюсов, сплошные льды Стеснили жизнь, кишевшую в долинах. Тогда огонь зажженного костра Оповестил зверей о человеке.

Есть два огня: ручной огонь жилища, Огонь камина, кухни и плиты, Огонь лампад и жертвоприношений, Кузнечных горнов, топок и печей, Огонь сердец -- невидимый и темный, Зажженный в недрах от подземных лав.. И есть огонь поджогов и пожаров, Степных костров, кочевий, маяков, Огонь, лизавший ведьм и колдунов, Огонь вождей, алхимиков, пророков, Неистовое пламя мятежей, Неукротимый факел Прометея, Зажженный им от громовой стрелы.

Кос 1000 тер из зверя выжег человека И сплавил кровью первую семью. И женщина -- блюстительница пепла Из древней самки выявила лики Сестры и матери, Весталки и блудницы. С тех пор, как Агни рдяное гнездо Свил в пепле очага, - Пещера стала храмом, Трапеза -- таинством, Огнище -- алтарем, Домашний обиход -- богослуженьем. И человечество питалось И плодилось Пред оком грозного Взыскующего Бога, А в очаге отстаивались сплавы Из серебра, из золота, из бронзы: Гражданский строй, религия, семья.

Тысячелетья огненной культуры Прошли с тех пор, как первый человек Построил кровлю над гнездом Жар-птицы, И под напевы огненных Ригвед Праманта -- пестик в деревянной лунке, Вращавшийся на жильной тетиве, Стал знаком своеволья -Прометеем. И человек сознал себя огнем, Заклепанным в темнице тесной плоти.

На отмели незнаемого моря Синбад-скиталец подобрал бутылку, Заклепанную Соломоновой печатью, И, вскрыв ее, внезапно впал во власть В ней замкнутого яростного Джина. Освободить и разнуздать не трудно Неведомые дремлющие воли: Трудней заставить их себе повиноваться.

Когда непробужденный человек Еще сосал от сна благой природы И радужные грезы застилали Видения дневного мира, пахарь Зажмуривал глаза, чтоб не увидеть Перебегающего поле фавна, А на дорогах легче было встретить Бога, чем человека, И пастух, Прислушиваясь к шумам, различал В дыханьи ветра чей-то вещий голос, Когда, разъятые Потом сознаньем, силы Ему являлись в подлинных обличьях И он вступал в борьбу и в договоры С живыми волями, что раздували Его очаг, вращали колесо, Целили плоть, указывали воду, -Тогда он знал, как можно приневолить Себе служить Ундин и Саламандр, И сам в себе старался одолеть Их слабости и страсти.

Но потом, Когда от довременных снов Очнулся он к скупому дню, ослеп От солнечного света и утратил Дар ясновиденья И начал, как дитя, Ощупывать и взвешивать природу, Когда пред ним стихии разложились На вес и на число, -- он позабыл, Что в обезвоженной природе живы Всё те же силы, что овладевают И волей и страстями человека.

А между тем в преображенном мире Они живут. И жадные Кобольты Сплавляют сталь и охраняют руды. Гнев Саламандр пылает в жарких топках, В живом луче танцующие Эльфы Скользят по проводкам И мчатся в звонких токах; Бесы пустынь, самумов, ураганов Ликуют в вихрях взрывов, Дремлют в минах И сотрясают моторы машин; Ундины рек и Никсы водопадов Работают в турбинах и котлах.

Но человек не различает лики, Когда-то столь знакомые, и мыслит Себя единственным владыкою стихий: Не видя, что на рынках и базарах, За призрачностью биржевой игры, Меж духами стихий и человеком Не угасает тот же древний спор; Что человек, освобождая силы Извечных равновесий вещества, Сам делается в их руках игрушкой.

Поэтому за каждым новым Разоблачением природы ждут Тысячелетья рабства и насилий, И жизнь нас учит, как слепых щенят, И тычет носом долго и упорно В кровавую расползшуюся жижу, Покамест ненависть врага к врагу Не сменится взаимным уваженьем, Равным силе, Когда-то сдвинутой с устоев человеком. Каждой ступени в области познанья Ответствует такая же ступень Самоотказа: Воля вещества Должна уравновеситься любовью. И магия: Искусство подчинять Духовной воле косную природу.

Но люди неразумны. Потому Законы жизни вписаны не в книгах, А выкованы в дулах и клинках, В орудьях истребленья и машинах.

Из кулака родилось братство: Каин первый Нашел пристойный жест для выраженья Родственного чувства, предвосхитив Слова иных времен: "Враги нам близкие, И тот, кто не оставит Отца и мать, тот не пойдет за мной". Он понял истину, что первый встречный Нам больше брат, чем близкие по крови.

Он -- первый земледелец -- ненавидел Кровь жертвенных животных и принес Плоды и колос вспаханн 1000 ого поля В дар Богу, Жаждавшему испарений крови. Но был отвергнут его бескровный дар, И он убил кочевника, Топтавшего посевы. "А эта кровь -- тебе угодна, Ягве?" И прочь ушел с пылающим клеймом: "Отметится всемеро тому, кто тронет Отныне Каина".

Порвавши узы кровного родства, Он понял хмель одиночества И горький дух свободы. Строитель городов -- построил первый тюрьмы; Ковач металлов -Сковал он первый плуг, топор и нож; Создатель музыки, -Прислушиваясь к ветру, Он вырезал свирель И натянул струну; Ловец зверей -- он на стенах пещеры Обвел резцом Виденья разгоряченных снов: Бизонов, мамонтов, кабанов и оленей.

Так стал он предком всех убийц, Преступников, пророков -- зачинатель Ремесл, искусств, наук и ересей.

Кулак -- горсть пальцев, пясть руки, Сжимающая сручье иль оружье, -Вот сила Каина.

В кулачном праве выросли законы Прекрасные и кроткие в сравненьи С законом пороха и правом пулемета. Их равенство -- в предельном напряженьи Свободных мускулов, Свобода -- в равновесьи Звериной мощи с силами природы.

Когда из пламени народных мятежей Взвивается кровавый стяг с девизом: "Свобода, братство, равенство иль смерть" -Его древко зажато в кулаке Твоем, первоубийца Каин.

Меч создал справедливость.

Насильем скованный, Отточенный для мщенья, -Он вместе с кровью напитался духом Святых и праведников, Им усекновенных. И стала рукоять его ковчегом Для их мощей. (Эфес поднять до губ -Доныне жест военного салюта). И в этом меч сподобился кресту -Позорному столбу, который стал Священнейшим из символов любви.

На справедливой стали проступили Слова молитв и заповеди долга: "Марии -- Деве милосердной -- слава", "Не обнажай меня без нужды, Не вкладывай в ножны без чести", "In te, о Domine, speravi!" 1 Восклицают средневековые клинки. Меч сосвященствовал во время Литургии, Меч нарекался в таинстве крещенья. Их имена "Отклер" и "Дюрандаль" Сверкают, как удар. И в описях оружья К иным прибавлено рукой писца: "Он -- фея".

1 "На тебя, Господи, уповаю!" (лат.). -- Ред.

Так из грабителя больших дорог Меч создал рыцаря И оковал железом Его лицо и плоть его; а дух Провел сквозь пламя посвященья, Запечатляя в зрящем сердце меч, Пылающий в деснице Серафима: Символ земной любви, Карающей и мстящей, Мир рассекающий на "Да" и "Нет", На зло и на добро. "Si! Si! - No! No!" 1, Как утверждает Сидов меч "Тисона".

1 "Да! Да! - Нет! Нет!" (исп.). -- Ред.

Когда же в мир пришли иные силы И вновь преобразили человека, Меч не погиб, но расщепился в дух: Защитницею чести стала шпага (Ланцет для воспаленных самолюбий), А меч -Вершителем судебных приговоров. Но, обесчещенный, Он для толпы остался Оракулом И врачевателем болезней; И палачи, собравшись, хоронили В лесах Германии Усталые мечи, Которые отсекли Девяносто девять.

Казнь реформировал Хирург и филантроп, И меч был вытеснен Машинным производством, Введенным в область смерти, и с тех пор Он стал характером, Учением, доктриной: Сен-Жюстом, Робеспьером, гильотиной -Антиномией Кантова ума.

О, правосудие, Держащее в руках Весы и меч! Не ты ль его кидало На чашки мира: "Горе побежденным!"? Не веривший ли в справедливость Приходил К сознанию, что надо уничтожить Для торжества ее Сначала всех людей? Не справедливость ли была всегда Таблицей умноженья, на которой Труп множили на труп, Убийство на убийство И зло на зло? Не тот ли, кто принес "Не мир, а меч", В нас вдунул огнь, который Язвит и жжет, и будет жечь наш дух, Доколе каждый Таинственного слова не постигнет: "Отмщенье Мне и Аз воздам за зло".

Права гражданские писал кулак, Меч -- право государстве 1000 нное, порох Их стер и создал воинский устав.

На вызов, обращенный не к нему, Со дна реторт преступного монаха Порох Явил свой дымный лик и разметал Доспехи рыцарей, Как ржавое железо.

"Несчастные, тащите меч на кузню И на плечо берите аркебузы: Честь, сила, мужество -- бессмысленны. Теперь Последний трус стал равен Храбрейшему из рыцарей". -- "О, сколь благословенны Века, не ведавшие пороха, В сравненьи с нашим временем, когда Горсть праха и кусок свинца способны Убить славнейшего..." Так восклицали Неистовый Орланд и мудрый Дон-Кихот -Последние мечи средневековья.

Привыкший спать в глубоких равновесьях, Порох Свил черное гнездо На дне ружейных дул, В жерле мортир, в стволах стальных орудий, Чтоб в ярости случайных пробуждений В лицо врагу внезапно плюнуть смерть.

Стирая в прах постройки человека, Дробя кирпич, и камень, и металл, Он вынудил разрозненные толпы Сомкнуть ряды, собраться для удара, Он дал ружью -- прицел, Стволу -- нарез, Солдатам -- строй, Героям -- дисциплину, Связал узлами недра темных масс, Смесил народы, Сплавил государства, В теснинах улиц вздыбил баррикады, Низвергнул знать, Воздвигнул горожан, Творя рабов свободного труда Для равенства мещанских демократий.

Он создал армию, Казарму и солдат, Всеобщую военную повинность, Беспрекословность, точность, дисциплину, Он сбил с героев шлемы и оплечья, Мундиры, шпаги, знаки, ордена, Всё оперение турниров и парадов, И выкрасил в зелено-бурый цвет Разъезженных дорог, Растоптанных полей, Разверстых улиц, мусора и пепла -Цвет кала и блевотины, который Невидимыми делает врагов.

Но черный порох в мире был предтечей Иных, еще властительнейших сил: Он распахнул им дверь, и вот мы на пороге Клубящейся неимоверной ночи И видим облики чудовищных теней, Не названных, не мыслимых, которым Поручено грядущее земли.

Пар вился струйкою Над первым очагом. Покамест вол тянул соху, а лошадь Возила тяжести, Он тщетно дребезжал Покрышкой котелка, шипел на камне, Чтоб обратить вниманье человека.

Лишь век назад хозяин догадался Котел, в котором тысячи веков Варился суп, поставить на колеса И, вздев хомут, запрячь его в телегу. Пар выпер поршень, напружил рычаг, И паровоз, прерывисто дыша, С усильем сдвинулся И потащил по рельсам Огромный поезд клади и людей.

Так начался век Пара. Но покорный Чугунный вол внезапно превратился В прожорливого Минотавра: Пар послал Рабочих в копи -- рыть руду и уголь, В болота -- строить насыпи, в пустыни - Прокладывать дороги; Запер человека В застенки фабрик, в шахты под землей, Запачкал небо угольною сажей, Луч солнца -- копотью, И придушил в туманах Расплесканное пламя городов.

Пар сократил пространство, сузил землю, Сжал океаны, вытянул пейзаж В однообразную раскрашенную Ленту Холмов, полей, деревьев и домов, Бегущих между проволок; Замкнул Просторы путнику, Лишил ступни Горячей ощупи Неведомой дороги, Глаз -- радости открытья новых далей, Ладони -- посоха, и ноздри -- ветра.

Дорога, ставшая Грузоподъемностью, Пробегом, напряженьем, Кратчайшим расстояньем между точек, Ворвалась в город, проломила бреши И просеки в священных лабиринтах, Рассекла толщи камня, превратила Проулок, площадь, улицу -- в канавы Для стока одичалых скоростей, Вверх на мосты загнала пешеходов, Прорыла крысьи ходы под рекою И вздернула подвесные пути.

Свист, грохот, лязг, движенье -- заглушили Живую человеческую речь, Немыслимыми сделали молитву, Беседу, размышленье; превратили Царя вселенной в смазчика колес.

Адам изваян был По образцу Творца, Но паровой котел счел непристойной Божественную наготу И пересоздал По своему подобью человека: Облек его в ливрею, без которой Тот не име 1000 ет права появляться В святилищах культуры, Он человеческому торсу придал Подобие котла, Украшенного клепками; На голову надел дымоотвод, Лоснящийся блестящей сажей; Ноги Стесал как два столба, Просунул руки в трубы, Одежде запретил все краски, кроме Оттенков грязи, копоти и дыма, И, вынув душу, вдунул людям пар.

Как нет изобретателя, который, Чертя машину, ею не мечтал Облагодетельствовать человека, Так нет машины, не принесшей в мир Тягчайшей нищеты И новых видов рабства.

Пока рука давила на рычаг, А воды Вращали мельничное колесо - Их силы Не нарушали древних равновесий. Но человек К извечным тайнам подобрал ключи И выпустил плененных исполинов.

Дух, воплощаясь в чреве, строит тело: Пар, электричество и порох, Овладевши Сознаньем и страстями человека, Себе построили Железные тела Согласно Своей природе: домны и котлы, Динамо-станции, Моторы и турбины.

Как ученик волшебника, призвавший Стихийных демонов, Не мог замкнуть разверстых ими хлябей И был затоплен с домом и селеньем -Так человек не в силах удержать Неистовства машины: рычаги Сгибают локти, вертятся колеса, Скользят ремни, пылают недра фабрик, И, содрогаясь в непрерывной спазме, Стальные чрева мечут, как икру, Однообразные ненужные предметы (Воротнички, автомобили, Граммофоны) -Мильонами мильонов, -- затопляя Селенья, области и страны - Целый мир, Творя империи, Захватывая рынки, - И нет возможности Остановить их ярость, Ни обуздать разнузданных рабов.

Машина -- победила человека: Был нужен раб, чтоб вытирать ей пот, Чтоб умащать промежности елеем, Кормить углем и принимать помет. И стали ей тогда необходимы: Кишащий сгусток мускулов и воль, Воспитанных в голодной дисциплине, И жадный хам, продешевивший дух За радости комфорта и мещанства.

Машина научила человека Пристойно мыслить, здраво рассуждать. Она ему наглядно доказала, Что Духа нет, а есть лишь вещество, Что человек -- такая же машина, Что звездный космос только механизм Для производства времени, что мысль Простой продукт пищеваренья мозга, Что бытие определяет дух, Что гений -- вырожденье, что культура -Увеличение числа потребностей, Что идеал - Благополучие и сытость, Что есть единый мировой желудок И нет иных богов, кроме него.

Осуществленье всех культурных грез: Гудят столбы, звенят антенны, токи Стремят в пространствах звуки и слова, Разносит молния Декреты и указы Полиции, правительства и бирж, -Но ни единой мысли человека Не проскользнет по чутким проводам. Ротационные машины мечут И день и ночь печатные листы, Газеты вырабатывают правду Одну для всех на каждый день и час: Но ни одной строки о человеке -О древнем замурованном огне. Течет зерно по трюмам и амбарам, Порта и рынки ломятся от яств, Горячей снедью пышут рестораны, Но ни единой корки для голодных -Для незанумерованных рабов. В пучинах вод стальные рыщут рыбы, Взрывают хляби тяжкие суда, Поют пропеллеры В заоблачных высотах: Земля и воды, воздух и огонь -Всё ополчилось против человека. А в городах, где заперты рабы, -Распахнуты театры и музеи, Клокочут площади, Ораторы в толпу Кидают лозунги О ненависти классов, О социальном рае, о свободе, О радостном содружестве племен, И нищий с оскопленною душою, С охолощенным мозгом торжествует Триумф культуры, мысли и труда.

Мне сказано: "Ступай на рынки", -Надо, Чтоб каждый раб был призван к мятежу. Но не мечи им истин, а взрывай Пласты оцепенелых равновесий: Пусть истина взовьется, как огонь Со дна души, разъятой вихрем взрыва. Беда тому, кто убеди 1000 т глупца! Принявший истину на веру - Ею слепнет. Вероучитель гонит пред собой Лишь стадо изнасилованных правдой: Насилье истиной Гнуснее всех убийств. Кто хочет бунта -- сей противоречья, Кто хочет дать свободу -- соблазняй, Будь поджигателем, Будь ядом, будь трихиной, Будь оводом, безумящим стада.

Вы узники своих же лабиринтов! Вы -- мертвецы заклепанных гробов! Вы -- суеверы, мечущие бомбы В парламенты, и в биржи, и в дворцы, Вы мыслите разрушить динамитом Всё то, что прорастает изнутри -Из вас самих с неудержимой силой? Я призываю вас к восстанью против Законов естества и разума: К прыжку из человечества - К последнему безумью -К пересозданью самого себя.

Кто написал на этих стенах кровью: "Свобода, братство, равенство, Иль смерть"? Свободы нет. Но есть освобожденье, Среди рабов единственное место Достойное свободного -- тюрьма! Нет братства в человечестве иного, Как братство Каина. Кто связан кровью Еще тесней, чем жертва и палач? Нет равенства -- есть только равновесье, Но в равновесьи -- противоупор, И две стены, упавши друг на друга, Единый образуют свод. Вы верите, что цель культуры -- счастье, Что благосостоянье -- идеал? Страдание и голод -- вот резец, Которым смерть ваяет человека. Не в равенстве, не в братстве, не в свободе, А только в смерти правда мятежа.

Закона нет -- есть только принужденье. Все преступленья создает закон. Преступны те, которым в стаде тесно: Судить не их, наказывать не вам: Перед преступником Виновно государство. Не пресекайте, но готовьте русла Избытку сил. Поймите сущность зла. Не бойтесь страсти. Не противьтесь злому Проникнуть в вас: Всё зло вселенной должно, Приняв в себя, Собой преобразить. А вы построили темницы и запреты: Суд гасит страсть, Правительство -- мятеж, Врач гасит жизнь, Священник гасит совесть, Довольно вам заповедей на "не": Всех "не убий", "не делай", "не укради", Единственная заповедь: "ГОРИ". Твой Бог в тебе, И не ищи другого Ни в небесах, ни на земле: Проверь Весь внешний мир: Везде закон, причинность, Но нет любви: Ее источник -- Ты! Бог есть любовь. Любовь же огнь, который Пожрет вселенную и переплавит плоть. Прислушайся ко всем явленьям жизни: Двойной поток: Цветенье и распад. Беги не зла, а только угасанья: И грех и страсть -- цветенье, а не зло; Обеззараженность Отнюдь не добродетель!

Ни преступление, ни творчество, ни труд Не могут быть оплачены: оплата Труда бессмысленна: лишь подаянье Есть мзда, достойная творца. Как дерево -- созревшие плоды Роняйте на землю И простирайте ветви За милостыней света и дождя. Дано и отдано? Подарено и взято? Всё погашается возвратом? Торгаши! Вы выдумали благодарность, чтобы Поймать в зародыше И удушить добро? Не отдавайте давшему: Отдайте иному, Чтобы тот отдал другим: Тогда даянье, брошенное в море, Взволнует души, ширясь, как волна. Вы боретесь за собственность? Но кто же принадлежит кому? Владельцу вещь? Иль вещи помыкают человеком? То собственность, Что можно подарить: Вы отдали -- и этим вы богаты, Но вы -- рабы всего, что жаль отдать.

С собою мы уносим только то, От обладанья чем мы отказались. Неужто вы останетесь хранить Железный хлам угрюмых привидений? Вы были слизью в лоне океана И унесли его в своей крови. Вы отреклись от солнечного света, Чтоб затеплить во тьме пещер огонь. Распады утомленных равновесий Истратили на судоргу машин. В едином миге яростного взрыва Вы истощили вечности огня: Вы поняли сплетенья косных масс, Вы взвесили и расщепили атом, Вы в недра зла заклинили себя. И ныне вы заложены, как мина, Заряженная в недрах вещества! Вы -- пламя, замурованное в безднах, Вы -- факел, кинутый В пороховой подвал! Самовзрыватель, будь же динамитом. Земля, взорвись вселенским очагом! Сильней размах! Отжившую планету Швырните бомбой в звездные миры! Ужель вам ждать, пока комками грязи Не распадется мерзлая земл 1000 я? И в сонмах солнц не вспыхнуть новым солнцем -Косматым сердцем Млечного Пути?

Был долгий мир. Народы были сыты И лоснились: довольные собой, Обилием и общим миролюбьем. Лишь изредка, переглянувшись, все Кидались на слабейшего и, разом Его пожравши, пятились, рыча И челюсти ощеривая набок, -И снова успокаивались. В мире Всё шло как следует: Трильон колес Работал молотами, рычагами, Ковали сталь, Сверлили пушки, Химик Изготовлял лиддит и мелинит; Ученые изобретали способ За способом для истребленья масс; Политики чертили карты новых Колониальных рынков и дорог; Мыслители писали о всеобщем Ненарушимом мире на земле, А женщины качались в гибких танго И обнажали пудреную плоть. Манометр культуры достигал До высочайшей точки напряженья.

Тогда из бездны внутренних пространств Раздался голос, возвестивший: "Время Топтать точило ярости! За то, Что люди демонам, Им посланным служить, Тела построили И создали престолы, За то, что гневу Огня раскрыли волю В разбеге жерл и в сжатости ядра, За то, что безразличью Текущих вод и жаркого тумана Дали мускул Бегущих ног и вихри колеса, За то, что в своевольных Теченьях воздуха Сплели гнездо мятежным духам взрыва, За то, что жадность руд В рать пауков железных превратили, Неумолимо ткущих Сосущие и душащие нити, -За то освобождаю Плененных демонов От клятв покорности, А хаос, сжатый в вихрях вещества, От строя музыки! Даю им власть над миром, Покамест люди Не победят их вновь, В себе самих смирив и поборов Гнев, жадность, своеволье, безразличье..."

И видел я: разверзлись двери неба В созвездьи Льва, и бесы На землю ринулись... Сгрудились люди по речным долинам, Означившим великих царств межи, И, вырывши в земле Ходы змеиные и мышьи тропы, Пасли стада прожорливых чудовищ: Сами И пастыри, и пища.

Время как будто опрокинулось, И некрещенным водою Потопа Казался мир: из тины выползали Огромные коленчатые гады, Железные кишели пауки, Змеи глотали молнии, Драконы извергали Снопы огня и жалили хвостом; В морях и реках рыбы Метали Икру смертельную, От ящеров крылатых Свет застилался, сыпались на землю Разрывные и огненные яйца, Тучи насекомых, Чудовищных строеньем и размером, В телах людей Горючие личинки оставляли, -И эти полчища исчадий, Получивших И гнев, и страсть, и злобу от людей, Снедь человеческую жалили, когтили, Давили, рвали, жгли, Жевали, пожирали, А города, подобно жерновам, Без устали вращались и мололи Зерно отборное Из первенцев семейств На пищу демонам. И тысячи людей Кидались с вдохновенным исступленьем И радостью под обода колес. Всё новые и новые народы Сбегались и сплетались в хороводы Под гром и лязг ликующих машин. И никогда подобной пляски смерти Не видел исступленный мир!

Еще! еще! И всё казалось мало... Тогда раздался новый клич: "Долой Войну племен, и армии, и фронты: Да здравствует гражданская война!" И армии, смешав ряды, в восторге С врагами целовались, а потом Кидались на своих, рубили, били, Расстреливали, вешали, пытали, Питались человечиной, Детей засаливали впрок, -Была разруха, Был голод. Наконец пришла чума.

Безглазые настали времена, Земля казалась шире и просторней, Людей же стало меньше, Но для них Среди пустынь недоставало места, Они горели только об одном: Скорей построить новые машины И вновь начать такую же войну. Так кончилась предродовая схватка, Но в этой бойне не уразумели, Не выучились люди ничему.

Созвездьями мерцавшее чело, Над хаосом поднявшись, отразилось Обратной тенью в безднах нижних вод. Разверзлись два смеженных ночью глаза, И брызнул свет. Два огненных луча, Скрестясь в воде, сложились в гексаграмму. Немотные раздвинулись уста, И поднялось из недр молчанья Слово. И сонмы духов вспыхнули окрест От первого вселенского дыханья. Десница подняла материки, А левая ра 1000 спределила воды, От чресл размножилась земная тварь, От жил -- растения, от кости -- камень, И двойники -- небесный и земной -Соприкоснулись влажными ступнями. Господь дохнул на преисподний лик, И нижний оборотень стал Адамом. Адам был миром, мир же был Адам. Он мыслил небом, думал облаками, Он глиной плотствовал, растеньем рос, Камнями костенел, зверел страстями, Он видел солнцем, грезил сны луной, Гудел планетами, дышал ветрами. И было всё -- вверху, как и внизу, -Исполнено высоких соответствий.

Вневременье распалось в дождь веков, И просочились тысячи столетий. Мир конусообразною горой Покоился на лоне океана. С высоких башен, сложенных людьми Из жирной глины тучных межиречий, Себя забывший Каин разбирал Мерцающую клинопись созвездий. Кишело небо звездными зверьми Над храмами с крылатыми быками. Стремилось солнце огненной стезей По колеям ристалищ Зодиака. Хрустальные вращались небеса, И напрягались бронзовые дуги, И двигались по сложным ободам Одна в другую вставленные сферы. А в дельтах рек -- Халдейский звездочет И пастухи Иранских плоскогорий, Прислушиваясь к музыке миров, К гуденью сфер и к тонким звездным звонам, По вещим сочетаниям светил Определяли судьбы царств и мира. Всё в преходящем было только знак Извечных тайн, начертанных на небе.

Потом замкнулись прорези небес, Мир стал ареной, залитою солнцем, Под куполом из черного эфира, Опертым на Атлантово плечо.

На фоне винно-пурпурного моря И рыжих охр зазубренной земли, Играя медью мускулов -- атлеты Крылатым взмахом умащенных тел Метали в солнце бронзовые диски Гудящих строф и звонких теорем.

И не было ни индиговых далей, Ни уводящих в вечность перспектив: Всё было осязаемо и близко -Дух мыслил плоть и чувствовал объем. Мял глину перст, и разум мерил землю.

Распоры кипарисовых колонн, Вощеный кедр закуренных часовен, Акрополи в звериной пестроте, Линялый мрамор выкрашенных статуй, И смуглый мрамор липких алтарей, И ржа, и бронза золоченых кровель, Чернь, киноварь, и сепия, и желчь -Цвета земли понятны были глазу, Ослепшему к небесной синеве, Забывшему алфавиты созвездий.

Когда ж душа гимнастов и борцов В мир довременной ночи отзывалась И погружалась в исступленный сон -Сплетенье рук и напряженье связок Вязало торсы в стройные узлы Трагических метопов и эподов Эсхиловых и Фидиевых строф.

Мир отвечал размерам человека, И человек был мерой всех вещей.

Сгустилась ночь. Могильники земли Извергли кости праотца Адама И Каина. В разрыве облаков Был виден холм и три креста -- Голгофа -Последняя надежда бытия.

Земля была недвижным темным шаром. Вокруг нее вращались семь небес, Над ними небо звезд и Первосилы, И всё включал пресветлый Эмпирей.

Из-под Голгофы внутрь земли воронкой Вел Дантов путь к сосредоточью зла. Бог был окружностью, а центром -- Дьявол, Распяленный в глубинах вещества.

Неистовыми взлетами порталов Прочь от земли стремился человек. По ступеням империй и соборов, Небесных сфер и адовых кругов Шли кольчатые звенья иерархий И громоздились Библии камней -Отображенья десяти столетий: Циклоны веры, шквалы ересей, Смерчи народов -- гунны и монголы, Набаты, интердикты и костры, Сто сорок пап и шестьдесят династий, Сто императоров, семьсот царей. И сквозь мираж расплавленных оконниц На золотой геральдике щитов -Труба Суда и черный луч Голгофы. Вселенский дух был распят на кресте Исхлестанной и изъязвленной плоти.

Был литургийно строен и прекрасен Средневековый мир. Но Галилей Сорвал его, зажал в кулак и землю Взвил кубарем по вихревой петле Вокруг безмерно выросшего солнца. Мир распахнулся в центильоны раз. Соотношенья дико изменились, Разверзлись бездны звездных Галактей, И только Богу не хватило места. Пытливый дух апостола Фомы, Воскресшему сказавший: "Не поверю, Покамест пальцы в раны не вложу", -Разворотил тысячелетья веры.

Он очевидность выверил числом, Он цвет и звук проверил осязаньем, Он взвесил свет, измерил бег луча, Он перенес все догмы бого 1000 словья На ипостаси сил и вещества.

Материя явилась бесконечной, Единосущной в разных естествах, Стал Промысел -- всемирным тяготеньем, Стал вечен атом, вездесущ эфир: Всепроницаемый, всетвердый, скользкий -"Его ж никто не видел и нигде".

Исчисленный Лапласом и Ньютоном, Мир стал тончайшим синтезом колес, Эллипсов, сфер, парабол -- механизмом, Себя заведшим раз и навсегда По принципам закона сохраненья Материи и Силы. Человек, Голодный далью чисел и пространства, Был пьян безверьем -- злейшею из вер, А вкруг него металось и кишело Охваченное спазмой вещество. Творец и раб сведенных корчей тварей, Им выявленных логикой числа Из косности материи, он мыслил Вселенную как черный негатив: Небытие, лоснящееся светом, И сущности, окутанные тьмой. Таким бы точно осознала мир Сама себя постигшая машина.

Но неуемный разум разложил И этот мир, построенный на ощупь Вникающим и мерящим перстом.

Всё относительно: и бред и знанье. Срок жизни истин: двадцать-тридцать лет Предельный возраст водовозной клячи. Мы ищем лишь удобства вычислений, А в сущности не знаем ничего: Ни емкости, ни смысла тяготенья, Ни масс планет, ни формы их орбит, На вызвездившем небе мы не можем Различить глазом "завтра" от "вчера".

Как глаз на расползающийся мир Свободно налагает перспективу Воздушных далей, облачных кулис, И к горизонту сводит параллели, Внося в картину логику и строй, -Так разум среди хаоса явлений Распределяет их по ступеням Причинной связи, времени, пространства И укрепляет сводами числа.

Мы, возводя соборы космогоний, Не внешний в них отображаем мир, А только грани нашего незнанья. Системы мира -- слепки древних душ, Зеркальный бред взаимоотражений Двух противопоставленных глубин. Нет выхода из лабиринта знанья, И человек не станет никогда Иным, чем то, во что он страстно верит.

Так будь же сам вселенной и творцом, Сознай себя божественным и вечным И плавь миры по льялам душ и вер. Будь дерзким зодчим вавилонских башен, Ты -- заклинатель сфинксов и химер.

ГОСУДАРСТВО

Из совокупности Избытков, скоростей, Машин и жадности Возникло государство. Гражданство было крепостью, мечом, Законом и согласьем. Государство Явилось средоточьем Кустарного, рассеянного зла: Огромным бронированным желудком, В котором люди выполняют роль Пищеварительных бактерий. Здесь Всё строится на выгоде и пользе, На выживаньи приспособленных, На силе. Его мораль -- здоровый эгоизм. Цель бытия -- процесс пищеваренья. Мерило же культуры -- чистота Отхожих мест и емкость испражнений.

Древнейшая Из государственных регалий Есть производство крови. Судия, как выполнитель Каиновых функций, Непогрешим и неприкосновенен. Убийца без патента не преступник, А конкурент: Ему пощады нет. Кустарный промысел нед 1000 опустим В пределах монопольного хозяйства.

Из всех насилий, Творимых человеком над людьми, Убийство -- наименьшее, Тягчайшее же -- воспитанье. Правители не могут Убить своих наследников, но каждый Стремится исковеркать их судьбу. В ребенке с детства зреет узурпатор, Который должен быть Заране укрощен. Смысл воспитания: Самозащита взрослых от детей. Поэтому за рангом палачей Идет ученый комитет Компрачикосов, Искусных в производстве Обеззараженных Кастрированных граждан.

Фиск есть грабеж, а собственность есть кража, Затем, что кража есть Единственная форма Законного приобретенья. Государство Имеет монополию На производство Фальшивых денег. Профиль на монете И на кредитном знаке герб страны Есть то же самое, что оттиск пальцев На антропометрическом листке: Расписка в преступленьи. Только руки Грабителей достаточно глубоки, Чтоб удержать награбленное. Воры, Бандиты и разбойники -- одни Достойны быть Родоначальниками Правящих династий И предками владетельных домов.

А в наши дни, когда необходимо Всеобщим, тайным, равным и прямым Избрать достойного, - Единственный критерий Для выборов: Искусство кандидата Оклеветать противника И доказать Свою способность к лжи и преступленью. Поэтому парламентским вождем Является всегда наинаглейший И наиадвокатнейший из всех. Политика есть дело грязное - Ей надо Людей практических, Не брезгающих кровью, Торговлей трупами И скупкой нечистот... Но избиратели доселе верят В возможность из трех сотен негодяев Построить честное Правительство стране.

Есть много истин, правда лишь одна: Штампованная признанная правда. Она готовится Из грязного белья Под бдительным надзором государства На все потребности И вкусы и мозги. Ее обычно сервируют к кофе Оттиснутой на свежие листы, Ее глотают наскоро в трамваях, И каждый сделавший укол с утра На целый день имеет убежденья И политические взгляды: Может спорить, Шуметь в собраньях и голосовать. Из государственных мануфактур, Как алкоголь, как сифилис, как опий, Патриотизм, спички и табак, -Из патентованных наркотиков - Газета Есть самый сильно действующий яд, Дающий наибольшие доходы.

В нормальном государстве вне закона Находятся два класса: Уголовный И правящий. Во время революций Они меняются местами - В чем По существу нет разницы. Но каждый, Дорвавшийся до власти, сознает Себя державной осью государства И злоупотребляет правом грабежа, Насилий, пропаганды и расстрела. Чтоб довести кровавый самогон Гражданских войн, расправ и самосудов До выгонки нормального суда, Революционное правительство должно Активом террора Покрыть пассив усобиц. Так революция, Перетряхая классы, Усугубляет государственность: При каждой Мятежной спазме одичалых масс Железное огорлие гарроты Сжимает туже шейные хрящи. Благонадежность, шпионаж, цензура, Проскрипции, доносы и террор - Вот достижения И гений революций!

ЛЕВИАФАН

Множество, соединенное в одном лице, именуется Государством -Civitas. Таково происхождение Левиафана, или, говоря почтительнее, -этого Смертного Бога.

Гоббc. "Левиафан"

Восставшему в гордыне дерзновенной, Лишенному владений и сынов, Простертому на стогнах городов, На гноище поруганной вселенной, -Мне -- Иову -- сказал Господь: "Смотри: Вот царь зверей, всех тварей завершенье, Левиафан! Тебе разверзну зренье, Чтоб видел ты как вне, так и внутри Частей его согласное строенье И славил правду мудрости моей".

И вот, как материк, из бездны пенной, Взмыв Океан, поднялся Зверь зверей -Чудовищный, огромный, многочленный... В звериных недрах глаз мой различал Тяжелых жерновов круговращенье, Вихрь лопастей, мерцание зерцал c20 , И беглый огнь, и молний излученье.

"Он в день седьмой был мною сотворен, -Сказал Господь, -Все жизни отправленья В нем дивно согласованы: Лишен Сознания -- он весь пищеваренье. И человечество издревле включено -В сплетенье жил на древе кровеносном Его хребта, и движет в нем оно Великий жернов сердца. Тусклым, косным Его ты видишь. Рдяною рекой Струится свет, мерцающий в огромных Чувствилищах. А глубже, в безднах темных, Зияет голод вечною тоской. Чтоб в этих недрах, медленных и злобных, Любовь и мысль таинственно воззвать, Я сотворю существ, ему подобных, И дам им власть друг друга пожирать".

И видел я, как бездна Океана Извергла в мир голодных спрутов рать: Вскипела хлябь и сделалась багряна. Я ж день рожденья начал проклинать. Я говорил:

"Зачем меня сознаньем Ты в этой тьме кромешной озарил И, дух живой вдохнув в меня дыханьем, Дозволил стать рабом бездушных сил, Быть слизью жил, бродилом соков чревных В кишках чудовища?"

В раскатах гневных Из бури отвечал Господь: Кто ты, Чтоб весить мир весами суеты И смысл хулить моих предначертаний? Весь прах, вся плоть, посеянные мной, Не станут ли чистейшим из сияний, Когда любовь растопит мир земной? Сих косных тел алкание и злоба -Лишь первый шаг к пожарищам любви... Я сам сошел в тебя, как в недра гроба, Я сам томлюсь огнем в твоей крови. Как Я -- тебя, так ты взыскуешь землю. Сгорая -- жги! Замкнутый в гроб -- живи! Таким Мой мир приемлешь ли?

-- "Приемлю..."

Праху -- прах. Я стал давно землей: Мною Цвели растенья, мною светило солнце. Всё, что было плотью, Развеялось, как радужная пыль - Живая, безымянная. И океан времен Катил прибой столетий.

Вдруг Призыв Архангела, Насквозь сверкающий Кругами медных звуков, Потряс вселенную -И вспомнил себя Я каждою частицей, Рассеянною в мире.

В трубном вихре плотью Истлевшие цвели в могилах кости. В земных утробах Зашевелилась жизнь. А травы вяли, Сохли деревья, Лучи темнели, холодело солнце.

Настало Великое молчанье. В шафранном И тусклом сумраке земля лежала Разверстым кладбищем. Как бурые нарывы, Могильники вздувались, расседались, Обнажая Побеги бледной плоти: пясти Ростками тонких пальцев Тянулись из земли, Ладони розовели, Стебли рук и ног С усильем прорастали, Вставали торсы, мускулы вздувались, И быстро подымалась Живая нива плоти, Волнуясь и шурша.

Когда же темным клубнем, В комках земли и спутанных волос Раскрылась голова И мертвые разверзлись очи, -- небо Разодралось, как занавес, Иссякло время, Пространство сморщилось И перестало быть.

И каждый Внутри себя увидел солнце В Зверином Круге...

И сам себя судил.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэма "Путями Каина" в контексте культурфилософских исканий М.А. Волошина"

1 На правах рукописи

Вера Владимировна ПАЛАЧЕВА

ПОЭМА «ПУТЯМИ КАИНА» В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРФИЛОСОФСКИХ ИСКАНИЙ М. А. ВОЛОШИНА

Работа выполнена на кафедре русской литературы и фольклора Кемеровского государственного университета

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор Людмила Алексеевна Ходанен

Официальные оппоненты - доктор филологических наук,

профессор Галина Петровна Козубовская,

кандидат филологических наук, доцент Ольга Анатольевна Дашевская

Ведущая организация - Алтайский государственный университет

диссертационного совета Д 212.267.05 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при Томском государственном университете (634050, г. Томск, пр. Ленина, 36)

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета

Ученый секретарь диссертационного совета

профессор Д ^ахаРова

Общая характеристика работы

Научный интерес отечественного и зарубежного литературоведения к творчеству М. Л. Волошина нарастает в 1980-1990-е годы в связи с появлением новых публикаций художественного, эстетического и эпистолярного наследия поэта. На первый план выступает анализ поэтической системы. Появляется ряд статей, посвященных анализу одного стихотворения, цикла (Б. А. Гаврилов, 3. Д. Давыдов, Т. А. Кошемчук, И. С. Смирнов, С. Д. Титаренко, Т. И. Часовских и др.), поэтике киммерийского пейзажа в акварелях (Е. В. Завадская, Т. В. Ярушевская), исследованию системы криптограмм и криптофигур (Е. И. Нижегородова), отдельных мотивов (Н. Г. Арефьева, Л. В. Сы-, роватко), масонской символики (А. А. Шунейко), философии творчества (В. Б. Жарких,

■ И. А. Путенихина), мифопоэтики (Н. П. Комолова), предложено эзотерическое

прочтение поэзии (С. М. Пинаев), созданы стиховедческие (М. Л. Гаспаров) и лингвистические исследования (В. Перельмутер), но цельного представления о поэтическом мире Волошина нет, не устоялась периодизация, нет единства в подходе к философско-эстетической основе творчества.

Актуальность данного исследования продиктована тем, что последнее произведение - поэма «Путями Каина» - обойдена вниманием исследователей. В научных статьях и комментариях к произведениям Волошина содержатся лишь сведения общего характера, отмечающие, что в основе замысла поэта лежит стремление показать историко-культурное развитие человечества на протяжении ряда эпох. Текстология поэмы не выверена, не определен состав тммы, в равных изданиях она печатается, как минимум, в двух вариантах; не решен вопрос о жанровом определении этого произведения (цикл поэм, поэма-трагедия, философская поэма, поэма-космогония и др.); поэма не соотнесена с развитием всего творчества Волошина и рассматривается вне связи со всем контекстом художественного творчества и философско-эстетических исканий.

Цель нашей работы - выявить и рассмотреть внутренние связи поэмы «Путями Каина» с поэтическим творчеством М. А. Волошина, соотнести поэму с культурфилософскими исканиями поэта.

В связи с поставленной целью материалом исследования в сопоставлении с

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

С. Петербург «.V/ " 03

поэмой стали стихотворения, лирические циклы, венки сонетоп, поэмы четырех книг собрания стихотворений и поэм Максимилиана Волошина в период с 1900 по 1929 годы, письма, критические статьи, опубликованные в различных символистских изданиях начала XX века («Аполлон», «Весы», «Золотое руно»), а также материалы личного архива М. А. Волошина, хранящиеся в ИРЛИ (Пушкинский Дом). В работе использована мемуарная литература. В центре внимания и дневниковые записи самого поэта, ставшие основой автобиографической книги «История моей души» (1892-1932), а также книга критических статей Волошина «Лики творчества» (Л., 1989).

Кроме работ, непосредственно связанных с художественной биографией Волошина, предметом изучения стали культурфилософские, искусствоведческие, исторические труды и трактаты, привлекшие внимание самого поэта и послужившие источниками формирования историософской концепции Волошина в поэме «Путями Каина» (это прежде всего Библия, труды отцов церкви, работы О. Шпенглера, Р. Штей-нера, В. Соловьева, Вяч. Иванова, а также «Божественная комедия» Данте, мистерия Д.-Н.-Г. Байрона «Каин», произведения И.-В. Гете и др.). Подобный круг работ позволяет представить этапы формирования художественной картины мира в поэзии М. А. Волошина. И, наконец, для изучения контекстуальных связей привлечены статьи, стихотворения и поэмы поэтов рубежа Х1Х-ХХ веков (А. Блок, В. Брюсов, Вяч. Иванов, О. Мандельштам, В. Пяст, А. Белый, Н. Гумилев и др.), что определило единство тематики ц включенность поэзии Волошина в круг поэтических и культурфилософских исканий серебряного века.

Научная новизна работы состоит в контекстуальном подходе к рассмотрению поэмы М. А. -Волошина «Путями Каина». В процессе работы выявляются и анализируются внутренние связи поэмы «Путями Каина» со всем творчеством Волошина, учитывая при этом его философско-эстетическую и историософскую концепции развития. На первый план в исследовании художественного мира М. Волошина выдвинуто понятие контекста культуры, с опорой на который выстраиваются

разные модели образа мира (языческая, католическая, православная, космою-ническая), последова1ельно реализуемые в четырех поэтических книгах.

Поэма М. А. Волошина «Путями Каина» представляет собой логическое развитие темы первых книг: «Годы странствий» (Стихотворения 1900-1910 годов), «Selva oscura» (Лирика 1910-1914 годов), «Неопалимая Купина» (Стихи о войне и революции). Центральным мотивом этих книг является мотив пути. В первой книге это путь поэта-путешественника, задача которого заключается в познании мира; вторая книга открывается «блужданиями», когда дорога (путь) становится внутренней сутью души («в пыли дорог душа»), стремящейся к «Невидимому Граду»; третья книга стихов объединяет путь"поэта с путем страны (раздел «Пути России»), и, наконец, в четвертой книге Волошин предпринимает попытку через историю мироздания определить путь человечества, идущего «путями Каина». Таким образом, в итоговом произведении поэта - поэме «Путями Каина» - наиболее полно реализовались духовные искания М. Л. Волошина.

Цель, избранный для исследования материал и методы его анализа диктуют следующие.задачи данной работы: 1) рассмотреть мировидение Волошина в контексте культурфилософских исканий серебряного века; 2) проследить развитие в поэме «Путями Каина» основных символов, образов, мотивов, представленных в трех ведущих сборниках («Годы странствий», «Selva oscura», «Неопалимая Купина»), и преодолеть представление о разорванности между отдельными этапами в творчестве Волошина; 3) опираясь на воспоминания современников и архивные материалы, намешть и охарактеризовав зшны работы Волошина над поэмой «Пу гями Каина» для восстановления эволюции замысла произведения; 4) проанализировать центральные образы, поэтику названия, жанровые, композиционные и сюжетные особенности поэмы М. А. Волошина «Путями Каина»; 5) представить органичность поэмы «Путями Каина» как художественное завершение раздумий о судьбах человечества, начальное формирование которых прослеживается в раннем творчестве.

Практическая значимость диссертации и использование полученных результатов: концепция, изложенная в диссертационном сочинении, позволяет рассмотреть поэтическое творчество М. Волошина как единый контекст. Поэма «Путями Каина» органично завершает путь культурфилософских исканий М. Волошина.

Практическая ценность диссертации заключается в возможности использования основных положений и полученных результатов при подготовке лекционных курсов, спецкурсов и спецсеминаров по истории русской литературы XX века.

Апробация работы проводилась на заседаниях кафедры журналистики и русской литературы XX века Кемеровского государственного университета. Результаты исследования, а также основные положения диссертации становились предметом научных докладов на конференциях и семинарах различного уровня: конференциях студентов и молодых ученых КемГУ (Кемерово, 1994, 1995, 1996, 1997); межрегиональных научных конференциях «Достоевский и современность» (Новокузнецк, 1996, 1997); IV международной научной конференции «Россия и Восток: проблемы. взаимодействия» (Омск, 1997); международном симпозиуме «Языковая ситуация в России конца XX века» (Кемерово, 1997); международной научно-практической конференции «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» (Бийск, 1998); конференциях по этногермепевтике (Кемерово, 1999, 2000, 2001, 2002). Принималось участие в работе методологического семинара аспирантов факультета филологии и журналистики КемГУ (Кемерово, 1997, 1998), а также в работе межвузовского семинара молодых ученых (Барнаул, 1998,1999, 2000). Содержание работы отражено в 21 публикации.

1. Период рубежа XIX-XX веков, получивший название серебряного века русской культуры, пронизан идеей жизнетворчества. Выстраивание «духовной» вертикали, предсказанное Владимиром Соловьевым, привело к многочисленным философско-поэтическим попыткам создания личного космоса. «Мифопоэтическая парадигма», создаваемая М. А. Волошиным, формируется в ситуации хаоса, что соответствовало поискам новой гармонии.

2. Итоговое произведение Волошина, поэму «Путями Каина», можно рассматривать суммарно как единство опыта поэта, художника, мыслителя и человека. Интертекстуальные связи произведения позволяют соотнести «космогоническую» трагедию духа с мифологической историей мирового пути. Четыре поттические книги Волошина - «Годы странствий», «Selva oscura», «Неопалимая Купина», «Путями Каина» - представляют собой универсальные духовные модели жизни поэта, изменяющиеся в процессе творчества.

3 Неомифологизм Волошина в основе своей дуален. Неомифологическое мышление поэта определила идея космоцентризма, в которую, как в астральный венок, вплетены эсхатологические предчувствия конца мира и заката культуры, навеянные книгой О. Шпенглера. Наряду с этим присутавуют позитивные надежды, в духе Р. Штейнера, на новое теургическое сотворчество человека и мира.

4. Трагедия материальной культуры воплотила состояние мира, в котором происходит постоянный распад. Материя и дух пересекаются в человеке, чтобы раздробиться через вещество и преодолеть земную страсть. Центральной для (мировоззрения Волошина является проблема соотнесения вечности и мгновения. Не

| случайно в качестве главного героя избран Каин, вечный странник. «Награждение»

Вечностью для не] о является результатом проклятья.

5. Поэты-неореалисты, к числу которых причислял себя и Максимилиан

Волошин, соединяют в себе символистское исследование мира с астрологическими видениями, тайновидчество жреца - с герметическими пророчествами. Поэт - «око и ухо мира», «посол струящегося Слова», жизненное предназначение которого -«изназвать» все конкретно-материальное, чтобы придать духовному «незыблемую форму»1. Ради этой цели поэт и отправляется по миру «путями Каина».

6. Историософскую концепцию Волошина составляют космогонические иравственно-философские и религиозно-философские идеи. История человечества проецируется на библейскую историю и воспринимается как непрерывная цепь катастроф. Волошин включает единичное историческое событие в рамки единой человеческой трагедии. Главный объект анализа - внутренний мир человека - рассматривается в формах общечеловеческой культуры.

7. В творчестве М. Волошина символически представлена судьба самого поэта. Многие стихотворения носят автобиографический характер, что позволяет говорить о контекстуально-личностном содержании произведений. Поэма «Путями Каина» обобщила поэтические, культурфилософские и историософские искания М. Волошина. Итоговая поэтическая книга представляет собой сложную целостность. «Контурное» сходство с поэмой «Путями Каина» прослеживается в первых поэтических книгах М. Волошина.

1 Волошин М. А Россия Распятая М.1992 С 124-125.

Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы.

Творчество Максимилиана Волошина (1877-1932) - поэта, критика, художника -в полной мере вогшошло основные пути исканий русской поэзии рубежа веков. Во введении определено место М. А. Волошина в контексте поэтической эпохи рубежа веков, рассмофены главные исследовательские концепции творчества, представлены различные периодизации его развития.

Первая глава реферируемой работы «Культурфилософия серебряного века и мировидение М. А. Волошина» состоит из трех параграфов.

Первый параграф «Вопрос о судьбах культуры в русской фшософско-эстетической мысли начала XX века» посвящен рассмотрению особенностей формирования художес1венно-эстетичбской целостности серебряного века. Ситуация «культурного взрыва» породила трагическое миропонимание - единственно верное, единственно возможное в условиях эсхатологических настроений эпохи. Доминантой культуры серебряного века становится идея синтеза «мудрости Библии и мудрости Афин» (С. Аверинцев). Идеалом такого слияния должно стать единение духа и материи. «Тоска по мировой культуре» (О. Мандельштам) предопределила пути создания личностного космоса поэта. Ситуация «одновременности» (И. Ю. Искр-жицкая), или «парада» (Н. О. Осипова), культур формирует пространственно-временной контекст культуры. Онтологичекий трагизм культуры явился свидетельством угрозы конца истории; ориентация культуры на «духовную вертикаль» (Вл. Соловьев) рассматривалась как прорыв к высшему бытию и складывание нового религиозного сознания (П. Флоренский, С. Булгаков, Е. Трубецкой, В. Эрн). Человек в начале XX века стновится носителем культуры: земное странствие получает продолжение в странствии духовном, путь понимается как духовное искание - «истина была результатом созерцания Пути»2.

Таким образом, в основе новых моделей Вселенной лежит идея Пути, целью которого становится прочтение «картины мира». Для Волошина Россия - совершенно особый, отличный от Европы мир, в котором изначально нарушено культурное

2 Искржицкля И Ю Культурологический аспект литературы русского символизма М,1997 С 31

равновесие, мир, в котором культура взорвана цивилизацией. Трагедия духа начинается для по>та с трагедии материала, а кризис культуры - с момента определения ее прогрессом, когда моральной окрашенности культуры истекших столетий противополагается моральная нейтральность технических открытий. Поэтому трагедия материальной культуры - это трагедия культуры современной, трагедия цивилизации.

«Культура» и «цивилизация» - ключевые понятия популярной в начале XX века на фоне эсхатологических настроений эпохи теории немецкого философа Освальда Шпенглера. Историко-культурной целостности, лежащей в основе концепции Шпенглера, противостояло антропософское учение Рудольфа Штейнера о культуре духа, принятое многими символистами.

Максимилиан Волошин проходит как" через штейнеровское, так и через шпенглеровское влияния, которые рассматриваются во втором («Теория О. [Лпенглера в философско-эстетической системе идей М. А. Волошина») и третьем («Отражение антропософских взглядов Р. Штейнера в философско-эстетической системе идей М. А. Волошина») параграфах первой главы.

Для Волошина, как и для Шпенглера, жизнь культуры заключена в рамки между «завтра» (Восток) и «вчера» (Запад), «сегодня» видится поэту за скифскими степями России, в которых слились европейские и азиатские культурные традиции, соединив восточную мудрость с европейскими формами. Запад и Восток органически слились в поэзии Волошина как часги единого Пути.

Р. Штейнер предложил миру особый взгляд на культуру, выдвинув теорию «я» (ego человека) как «культуру кулыур», переживающую семь этапов в своем развитии. «Этапы блуждания духа» М. Волошина соответствуют семи ступеням духовного развития, заявленных Штейнером.

Таким образом, духовная жизнь человека - это последствие его судьбы (или кармы), в основе которого лежит закон Нравственной причинности, согласно которому дух подчиняется закону перевоплощения повторяющихся земных жизней. Исходя из этого утверждения, именно в Душе сконцентрировано, по Штейнеру, собственное бытие человека, основу которого составляют воспоминания. Под влиянием идей Штейнера у Волошина возникла «зеркальная теория» памяти.

Используя терминологию культурфилософских исканий начала XX века, можно говорить о влиянии на поэму М. А. Волошина «Путями Каина» различных учений: сюжет поэмы представляет арену борьбы мировых сил за человека, и эта борьба ведется между аполлоническим и дионисийским началами мира (по Ф. Ницше), созидающим Логосом и разрушающим хаосом (по В. Соловьеву), эктропией и энтропией (по П. Флоренскому), материей и духом (по Р. Штейнеру), культурой и цивилизацией (по О. Шпенглеру).

Во второй главе «Культурфилософская концепция в поэтических книгах 1

М. А. Волошина 1900-1920 годов» последовательно рассматривается влияние на формирование поэтической системы Волошина идей Гете (первая поэтическая книга), Данте (вторая поэтическая книга), Достоевского (третья поэтическая книга).

Первый параграф «Идея Крестного Пути и пути культур в первой поэтической книге М. А. Волошина «Годы странствий» (Лирика 1900-1910)» состоит из трех разделов, восстанавливающих этапы странствия поэта.

Первый раздел носит название «Франция и Киммерия как начальные пункты «странствия духа». Согласно Волошину, трагедия духа начинается с трагедии материала. В цикле стихотворений «Париж» впервые намечена трагедия материальной культуры как первое звено трагедии культуры духовной, которое найдет отражение в поэме Волошина «Путями Каина». Единственными очагами культуры остались храмы, камни которых дышат глубокой древностью. Эта идея воплотились в цикле стихотворений Максимилиана Волошина «Руаиский собор» (1907).

В «Руанском соборе» можно выделить две части. Первая состоит из 3 стихотворений («Ночь», «Лиловые лучи», «Вечерние стекла»), показывающих процесс тварного нисхождения. Вторая часть («Стигматы», «Смерть», «Погребение», «Воскресенье») связана с идеей горнего восхождения духа. Процессам нисхождения и восхождения подчинены цветовая и световая системы. Собор тоже странник. Но только в Киммерии Волошин начинает особенно остро осознавать странничество как

«странность», «инаковость». Таким образом, Киммерия позволила Волошину в полной мере убедиться в своеобразии выбранного пути и укрепила его в этой вере. Здесь странным кажется «мировой сон о Граале». Однако Париж, Руан, Киммерия для Волошина пока еще разные миры. У поэта нет сознания единства пути - это личное сфанствие духа в поисках обретения универсальных ценностей.

Второй раздел «В поисках Святого Грааля: мистико-христианские откровения лирического героя» посвящсн анализу мифа о Граале, творящегося на протяжении двадцати лет в поэзии Волошина.

Образы лиловых лучей-роз, Мистической Короны, чаши Грааля воплощают идею сокрытого Пути. Таким образом, Париж становится духовным центром Грааля. Символ-идея Грааля явлен у Волошина в виде чащи, наполненной пурпурным вином, которую поднимает в небо Хрисгос (Второе письмо, 1904 - 1905).

Волошин как человек рубежа веков отчетливо видел парадоксальность современного мира, в ко юром символ Грааля становится амбивалентным, знаком высокого и приземленного одновременно. В творчестве Волошина реализуется миф о развоплощенной (материализованной) тайне «неузнанного» Грааля. В период революций и войн Грааль, как считал Волошин, предстает единственным устойчивым символом, тайна которого заключается в способности различать добро и зло.

Раздел третий называется «Астральные циклы и судьбы планет: ноэшческая космология». На основании лекций Штейнера о мистической тайне крови Волошин создал свой «планетный цикл» стихотворений.

Волошин определял цикл стихотворений «Corona Astralis» как выражение основ собственного мировоззрения, о чем свидетельствует «Автобиография» (1925 год). Этот цикл является первым художественным опытом построения поэтической космологии, который станет началом формирования историософской концепции Волошина.

Второй параграф «Потери», «блуждания» как форма поиска пути оо второй поэтической книге «Selva oscura» (Лирика 1910-1914)» отражает следующий этап странствия.

Первый раздел «Selva oscura» носит название «Блуждания», что свидетельствует об утрате пути. Герой погружен в пространство вечной тьмы, поэтому очень часто в стихотворениях возникают образы смерти. Так, в первом и последнем стихотворениях

раздела появляется видение гроба. В своих блужданиях герой неоднократно возвращается к начальной точке пути. Впоследствии идея земного странствия трансформируется в странствие внутреннее: алтарем становится душа.

В стихотворениях этой книги («Я быть устал среди людей», «Отроком строгим бродил я» и др.) Волошин развивает поэтический образ пророка, созданный в стихотворениях А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. Герой Волошина, как и пушкинский пророк, также гомим духовной жаждой - «тоскою древней земли». Это -исходная ситуация, предшествующая получению пророчества. Но, в отличие от пророков Пушкина и Лермонтова, пророк Волошина сам отправляется в изгнание, находясь «в скитаньях без возврата». Предвечность странствий, таким образом, становится главной характеристикой пророческого пути. Своего героя Волошин определяет как «странника», «поэта», «мечтателя» и «прохожего», рассматривая эти характеристики как синонимы. Чтобы обрести дар пророческого слова, герой Волошина, как и сам поэт, принимает крещение «в горькой купели земли» (Надписи, 1910). Во втором разделе книги, который называется «Киммерийская весна», судьба героя-пророка повторяет судьбы Земли, хранящей «лик иконы изможденный». Скорбь и ликование - доминирующие настроения второй поэтической книги Волошина. Безрадостный и скорбный распятый Коктебель («Киммерийские сумерки») превращается в торжествующий воскрешающийся Коктебель («Киммерийская весна»): поэт, как и Природа, молится Введению Весны. Герой Волошина сравнивает себя с чашей, переполненной светами, Карадаг видится ему храмом, увлажненным зеркальными оправами сапфиров. Таким образом, поиск Грааля продолжается и на земле Киммерии.

Здесь же возникает образ креста-перекрестка стихийных природных сил (солнце, огонь, воздух, вода), соединенный с идеей молитвы («Выйди на кровлю... Склонись на четыре...»). Поиск чаши Грааля (чаши света) приводит к поиску хранителя этой чаши, в результате чего в поэзии М. Волошина возникает целый ряд портретных стихотворений, которые образуют циклы, формирующие топосы пространства художественного мира («Облики»),

В поэтическом мире М. А. Волошина реализуется ситуация двойного мифотворения. Миф о рождении Божественного Слова-Логоса получает решение в виде

идеи воплощенного (Христос) и развоплощенного (Каин) материально-содержательных начал мира. Развитие мифа связано с движением от внешнего (деятельно-«отраженного») варианта Предвечной формулы к ее истинному смыслу, а мятеж, Грааль, молитва - ступени-составляющие этого пути.

Третий параграф второй главы называется «Пути войны и революции с третьей поэтической книге М. А. Волошина «Неопалимая Купина».

Образы, навеянные Достоевским, становятся центральными в 3-й книге Волошина. Достоевского Волошин рассматривает в ряду русских пророков, ведущих свое начало от Аввакума. Их сближают апокалиптические пророчества о «путях России», а также представление о внешнем (зверином) и внутреннем (святом) началах в человеке, что нашло отражение в поэзии Волошина в образах личин/масок (цикл «Личины») и обликах/ликах (цикл «Облики», стихотворение «Владимирская Богоматерь»),

В истории души героя выделяется эпический план: внутреннее состояние души приобретает географическое воплощение (Киммерия). Приемы эпической событийности выстраивают предметный мир, к которому герой имеет непосредственное отношение («Блуждания»), а также круг лиц, с которыми у него возникает диалог («Облики», «Личины»), Рождение эпического сюжета напрямую связано у Волошина с формированием «личного космоса», к которому стремится герой. Постепенно пространственные границы мира сужаются до пределов Киммерии: в разрушенной революцией и гражданской войной стране Коктебель становится краем поэта, Волхозом, в котором находят прибежище близкие по духу люди. Данная сюжетная линия вырисовывается в циклах третьей поэтической книги, пространство которой разделяется на свое (родное) и чужое. В этот же период происходит отказ от «латинства» и обращение к православным ценностям (икона Владимирской Божьей Матери).

Третья поэтическая книга Волошина «Неопалимая Купина» образует еще один этап творческого пути поэта, причем первый и последний разделы книги можно рассмотреть как единое смысловое и композиционное кольцо. Отчужденность человека от мира особенно остро сказалась в эсхатологических пророчествах. Прямое библейское Слово, находящееся в эпиграфе, проецируется на слово поэтическое,

открывая Лик Божий, данный человеку в СЛОВЕ. Библейскую ситуацию увидел Волошин в происходящих событиях начала XX века: точками отсчета стали для него 1915 и 1918 годы, запечатлевшие лик смерти мира.

В трех поэтических книгах Волошина последовательно воплотились 3 этапа его историософской концепции: сотворение мира («Годы странствий») - грехопадение («Selva oscura») - преображение материи («Неопалимая Купина»). Четвертая книга «Путями Каина» должна, по замыслу Волошина, представить четвертый этап -спасение. В поэтическом мире Волошина получили развитие два варианта возвращения к Богу: эллинский («Годы странствий», «Selva oscura») и христианский («Неопалимая Купина», «Путями Каина»), Эпическое начало связано для поэта с родным миром. Первые три поэтические книги формируют основные контуры художественного мира поэмы «Путями Каина».

Пять параграфов третьей главы «Поэма М. А. Волошина «Путями Каина» -итог культурфилософских исканий поэта» посвящены анализу четвертой поэтической книги.

Первый параграф «История создания поэмы» восстанавливает этапы работы М. А. Волошина над произведением. Принимая во внимание 15 составляющих глав поэмы, можно выстроить следующую концепцию пути: путь Мятежа (бунт против законов природы); путь Огня, пролегающий через природу; путь Магии, основа которого - «подчинять духовной воле косную природу»; путь Кулака, рождающий братство; путь Меча (путь справедливости, ведущий сквозь «пламя посвященья»); путь Пороха, распахивающий двери в ночь; путь Пара, чьи подвесные пути сокращают пространство, замыкая просторы путнику; путь Машины, ополчившейся против человека; путь Бунтовщика (путь через лабиринт жизни к просторам Млечного Пути); путь Войны, путь Космоса «по колеям ристалищ Зодиака»; путь Таноба (путь в преисподнюю); путь Государства; путь Левиафана; путь Суда (конец пути). Пути мятежа и культуры являются, с точки зрения эволюции мировых космогоний, путями Каина, и каждый человек в своей жизни обречен проходить «страстной путь сынов Каиновых».

Второй параграф «Путями Каина»: поэтика названия» рассматривает выражение «путем Каина» как одну из продуктивных моделей в Библии. Эта словообразова-

гельная модель («путь») + притяжательное прилагательное, образованное от имени собственного или само имя собственное как эквивалент) часто встречается в книгах Библии для обозначения самостоятельно выбранного человеком пути, противного Божьему.

Параграф третий носит название «Образ Каина: интертекстуальные и контекстуальные связи поэмы». В XX веке, когда относительность добра и зла стала реальностью, возрос интерес к «средоточеньям» зла, воплощениями которого являются Каин (ветхозаветная традиция) и Иуда (новозаветная традиция). Движение к центру мятежа для Волошина начинается с вопроса доктору Штейперу о мессианизме Иуды («Иуда Апостол"», 1919). Предтечей Иуды оказывается Каин, воплотивший в себе, согласно авторскому замыслу, все мировое зло.

В понимании Волошина, Каин - сильная и свободная личность, через убийство освобождающаяся от власти материи. В поэме Волошина соперниками оказываются не Каин и Авель, а Каин и Адам. С Адамом связано Божественное Слово, с Каином -сатанинское молчание. Первое Слово оживляет, второе - мертвит. Единственное, что может Каин противопоставить Адаму, - действие (мятеж). Вот почему таким образом трансформируется евангельская формула первоначала, открывающая поэму Волошина: «В начале был мятеж. // Мятеж был против Бога. // И Бог был Мятежом»3. Таким образом, в главе первой «Мятеж» заложено каиново видение мира.

Название поэмы Волошина «Путями Каина» можно рассматривай» как метафору странничества (Каин - странник).

Четвертый параграф называется «Идеи пути в поэме». Путь, выстраиваемый Волошиным, проецируется на книга Библии. В этом контексте поэму Волошина можно рассмотреть с позиции «библейского реализма».

Как можно заметить, в Ветхом Завете пути истины и неправды находятся в равном соотношении: пути праведному всегда противостоит путь неправый. Это равновесие путей нарушается в Новом Завете, в котором большое значение имеет идея спасения. У Волошина дуальности мира противостоит трехмерное измерение: между путями света и путями тьмы появляется промежуточный путь, синтезирующий в себе положительные и отрицательные начала. Именно на этом срединном пути заложена

1 Волошин М. А Стихотворения и поэмы СПб, 1995 С 305

возможность выбора. По сравнению с лирикой, в поэме качественно меняется сам образ пути (путь мятежа, путь приспособленья, разъезженная дорога, подвесные пути, неведомая дорога, колониальные дороги, змеиные и мышьи тропы, огненная стезя).

Пятый параграф - «Проблема жанрового определения итогового произведения М. Волошина: жанр как художественное выражение культурофилософской концепции».

Индивидуальные модификации жанра поэмы становятся закономерными в поэзии серебряного века за счет межродовых и жанровых взаимодействий.

Так, в развернутом плане произведение М. А. Волошина в названии имеет другой вид: «Трагедия материальной культуры (Путями Каина)». «Основное» название и «подзаголовок» поменялись местами. При таком прочтении ключевым оказывается слово «трагедия», название которой - «Путями Каина». Но у Волошина было сложное <

отношение к трагедии как к жанру. Так, он был убежден, что на русской почве трагедия невозможна, поскольку не сформировано эпико-мифологическое сознание. Русской трагедии еще только предстоит «возникнуть» из Достоевского на почве русского романа, сконцентрировавшего в себе «апокалиптику» русской души. Жанровой формой, способной породить трагедию, в творчестве М. А. Волошина оказывается философская поэма-космогония.

В Заключении подводятся общие итоги работы.

Палачева В. В. Концепция мирового развития в поэме М. Волошина «Путями ^

Каина» // Студенты и молодые ученые Кемеровского государственного университета -40-летию КГПИ - КемГУ: Тезисы докладов научной конференции. - Ч. 1. - Кемерово, >

1994. - С. 45.

2. Палачева В. В. Ф.М. Достоевский и М.А. Волошин // Достоевский и современность: Материалы межрегиональной научной конференции. - Кемерово, 1996. -С. 91-96.

3. Палачева В. В. «Французские циклы» стихотворений в творчестве М. А. Волошина // Современные проблемы гуманитарных дисциплин: Сборник статей молодых ученых Кузбасса. - Вып. II. - Кемерово, 1996. - С. 132-136.

4. Палачева В. В. Восток Максимилиана Волошина // Россия и Восток: филология и философия: Материалы IV международной научной конференции. - Омск, 1997. -С. 47-51. "

5. Палачева В. В. Образ Иуды Искариота в контексте штернерианства М. А. Волошина // Диалог культур: Сборник тезисов межвузовского семинара молодых ученых. -Барнаул, 1998.-С. 45^8.

6. Палачева В. В. Образ Богоматери в творчестве М. А. Волошина // Культура и текст. Литературоведение. - Ч. I. - СПб.; Барнаул, 1998. - С. 164-172.

7. Палачева В. В. Мифологема Пустыни в творческом сознании М. А. Волошина: К анализу одного стихотворения // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты. Т. 2: Материалы международной научно-практической конференции.-Бийск, 1998. -С. 87-90.

8. Палачева В. В. Истоки и смысл русского бесовства в творчестве Ф. М. Достоевского и М. А. Волошина // Творчество Ф. М. Достоевского: проблемы, жанры, интерпретации. - Новокузнецк, 1998. - С. 70-74.

9. Палачева В. В. Звездная «рулетка Зодиака» в ранней лирике М. А. Волошина // Этногерменевтика: некоторые подходы к проблеме. -Вып. 4. -Кемерово, 1999. -С. 143147.

10. Палачева В. В. Поэма М. А. Волошина «Путями Каина»: Проблемы жанра // Проблемы- литературных жанров: Материалы IX Международной научной конференции. -Ч. И. - Томск, 1999. - С. 106-110.

11. Палачева В.В. Трагедия материальной культуры в философской поэме М. А. Волошина «Путями Каина» II Диалог культур: Сборник материалов межвузовской конференции молодых ученых. - Барнаул, 1999. - С. 72-74.

12. Палачева В. В. «Последний рыцарь Средневековья»: Легенда о Святом Граале в творчестве М. А. Волошина // Культура и текст-99. Пушкинский сборник. - СПб.; Самара; Барнаул, 2000. - С. 298-308.

14. Палачева В. В. Поэма М. А. Волошина «Путями Каина»: Поэтика названия // Mentalität. Konzept. Gender. - Landau, 2000. -S. 281-285.

15. Палачева В. В. Астральный миф в «планетных циклах» М. А. Волошина (к постановке проблемы) // Актуальные направления функциональной лингвистики: Материалы Всероссийской научной конференции. -Томск, 2001. -С. 208-214.

16. Палачева В. В. Огненная символика в поэме М. А. Волошина «Путями Каина» // Дергачевские чтения-2000: Русская литература: национальное развитие и региональные особенности: Материалы международной научной конференции: В 2 ч. - Екатеринбург, 2001.-Ч. 2.-С. 241-244.

17. Палачева В. В. Женский портрет в поэзии М. Волошина// Женские образы в русской культуре. - Кемерово, 2001. - С. 38-47.

19. Палачева В. В. Поэтический миф о рождении Слова-Логоса у Максимилиана Волошина // Православие-культура-образование: Материалы межрегиональной научно-практической конференции. - Кемерово, 2002. - С. 292 - 296.

20. Палачева В. В. Волошин - Ликодатель (Особенности художественной критики Максимилиана Волошина) // Вестник КемГУ. Серия: Журналистика. - Вып. 3(11).-Кемерово, 2002. - С. 154-161.

21. Палачева В. В. Поэма М. А. Волошина «Путями Каина» в свете идеи «прогрессирующего коллапса» // Вестник КемГУ. Серия: Филология. - Вып. 4 (12). -Кемерово, 2002. - С. 224-228.

Подписано к печати 11 09 2003 Формат 60х84"/к,. Бумага офсетная № 1 Печать офсетная Уел печ.л 1,04 Уч.-изд л 0,9 Тираж 100 экз Заказ №804

Издательство «Кузбассвузиздат» 650043 г. Кемерово, ул Ермака, 7 Тел 58-34^8

Глава 1. Культурфилософия серебряного века и мировидение М.А. Волошина

1.1. Вопрос о судьбах культуры в русской философско-эстетической мысли начала XX века.С.

1.2. Теория О. Шпенглера в философско-эстетической системе идей М.А. Волошина.С.

1.3. Отражение антропософских взглядов Р. Штейнера в философско-эстетической системе идей М.А. Волошина.С.

Глава 2. Культурфилософская концепция в поэтических книгах

М.А. Волошина 1900 - 1920 годов

2.1. Идея Крестного Пути и пути культур в первой поэтической книге

М.А. Волошина «Годы странствий» (Лирика 1900 - 1910)

2.1.1. Франция и Киммерия как начальные пункты «странствия духа».С.

2.1.2. В поисках Святого Грааля: мистико-христианские откровения лирического героя.С.

2.1.3. Астральные циклы и судьбы планет: поэтическая космология.С.

2.2. «Потери», «блуждания» как форма поиска пути во второй поэтической книге «Selva oscura» (Лирика 1910 - 1914).С.

2.3. Пути войны и революции в третьей поэтической книге

М.А. Волошина «Неопалимая Купина».С.

I Глава 3. Поэма М. Волошина «Путями Каина» - итог культурфилософских исканий

3.1. История создания поэмы.С.

3.2. «Путями Каина»: поэтика названия.С.

3.3. Образ Каина: интертекстуальные и контекстуальные связи поэмы.С.

3.4. Идея пути в поэме.С.

3.5. Проблема жанрового определения итогового произведения М.Волошина: жанр как художественное выражение культурфилософской концепции.С.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Палачева, Вера Владимировна

Творчество Максимилиана Александровича Волошина (1877 - 1932) - поэта, критика, художника - в полной мере воплотило основные пути исканий русской поэзии рубежа XIX - XX веков. Еще при жизни имя М. Волошина стало легендой. К концу XX века эта легенда постепенно превратилась в миф о киммерийском отшельнике-пророке, указующем судьбы народов и движение истории.

Что касается наследия М.А. Волошина, то можно выделить несколько этапов «возвращения» поэта к русскому читателю. Имя Волошина уходит из печати уже в конце 1920-х годов. Незамеченной для широкой публики осталась вторая книга стихов, изданная М. Цетлиным в 1916 году. Так и не было издано подготовленное в 1930-е годы JL Остроумовым первое полное собрание стихотворений и поэм М. Волошина. В 1960-е годы интерес к Волошину возникает в связи с художественными работами поэта (выставка акварелей). В 1977 году, в год 100-летнего юбилея со дня рождения поэта, начинают печататься отдельные стихотворения. В 1980-х годах увеличивается объем литературы о Волошине.

На Западе в парижском издательстве «Эхо» уже в 1969 году вышел сборник стихотворений М. Волошина под названием «Пути России», а в 19821983 годах появился двухтомник стихотворений и поэм Волошина (Paris, YMCA-press), подготовленный к изданию Б.А. Филипповым, Г.П. и H.A. Струве, А.Н. Тюриным. В предисловии было прямо отмечено, что Волошин в России - запрещенный поэт, поскольку его стихи «содержат правду о революции и революционном терроре».1

В появившейся в 1990 году книге «Воспоминания о Максимилиане Волошине» (М.: Советский писатель) Лев Озеров достаточно точно заметил: «Максимилиан Волошин - это обширный поэтический материк, до сих пор нами не освоенный». Подобное признание обращает к «Воспоминаниям о серебряном

1 Завалишин В. Предисловие// Волошин. Пути России. - Paris, 1969. - С. II.

2 Озеров Л. Максимилиан Волошин, увиденный его современниками // Воспоминания о Максимилиане веке» Сергея Маковского, который, говоря о Волошине, отмечал в начале XX века то же самое: «Волошин-поэт оценен недостаточно, и Волошин-человек недостаточно узнан»/ Подобная оценка послужила основой для восприятия и анализа поэтической системы М.А. Волошина на всем протяжении XX века: в литературоведческих исследованиях и работах, носящих мемуарный характер, четко проведена граница между «Волошиным-поэтом» и «Волошиным-человеком». Причем, линия историко-биографическая оказывается ведущей. Достаточно упомянуть следующие работы, в названиях которых отражена эта ситуация: Ланн Е.Л. Писательская судьба Максимилиана Волошина (М., 1926), Куприянов И.Т. Судьба поэта: Личность и поэзия М. Волошина (Киев, 1978), Енишерлов В.П. Судьба Максимилиана Волошина (М., 1985), Долгополов Л.К. Волошин и русская история: На материале крымских стихов 1917 - 1921 гг. (М., 1987), Цветков В. Поэт и гражданская Смута: О поэзии М. Волошина (М., 1992), Купченко В.П. Странствие Максимилиана Волошина (СПб., 1997), Абрамова И.А. Максимилиан Волошин в 1920-е годы: поэзия и позиция (М., 1994), Все-хсвятская Т. Годы странствий Максимилиана Волошина: беседа о поэзии (М., 1993), Розенталь Э.М. Планета Макса Волошина (М., 2000), Купченко В.П. Труды и дни Максимилиана Волошина (СПб., 2002) и др. Подобная традиция была воспринята и западными исследователями: Валльрафен К. Максимилиан Во-^ лошин как художник и критик (Мюнхен, 1982), Мэрш С. М.А. Волошин: Художник - Поэт (Бирмингем, 1983), Шер Б. Максимилиан Волошин и поиск формы (США, 1991).

Качественный перелом в изучении творчества М.А. Волошина наступает | во второй половине 1980 - 1990-х годов. На первый план выступает анализ поэтической системы. Появляется ряд статей, посвященных анализу одного стихо-! творения, цикла (Н.И. Балашов, Р. Войтехович, Б.А. Гаврилов, З.Д. Давыдов,

И.А. Есаулов, И. Карловский, О.Ф. Коновалова, В.А. Компаниец, Т.А. Кошем-♦---

Волошине. - М., 1990. - С. 24.

Маковский С. К. Портреты современников//Серебряный век. Мемуары. - М., 1990. - С. 153. чук, A.B. Лавров, С.А. Михеева, И.С. Смирнов, С.Д. Титаренко, Т.И. Часовских и др.), поэтике киммерийского пейзажа в акварелях (Е.В. Завадская, O.E. Повар-кова, В.М. Трубников, Т.В. Ярушевская), исследованию системы криптограмм и криптофигур (Е.И. Нижегородова), отдельных мотивов (Н.Г. Арефьева, Л.В. Сыроватко), масонской символики (A.A. Шунейко), философии творчества (В.Б. Жарких, В.В. Кашинская, И.А. Путенихина, И.Б. Терещенко), мифопоэтики (И.В. Булгакова, Н.П. Комолова), предложено эзотерическое прочтение поэзии (С.М. Пинаев), созданы лингвистические исследования (М.Л. Гаспаров, Л.М. Грановская, В. Перельмутер, В.А. Пищальникова), но цельного представления о поэтическом мире Волошина нет, не устоялась периодизация, нет единства в подходе к философско-эстетической основе творчества.

О том, что интерес к личности и поэзии М.А. Волошина возрастает, свидетельствуют многочисленные поэтические сборники, вышедшие в последнее десятилетие; в периодических изданиях печатается переписка Волошина с деятелями культуры, как отечественной (И.Ф. Анненский, М.А. Булгаков, Е.И. Замятин, М.И. Цветаева, A.A. Блок, В.В. Вересаев, Б.Л. Пастернак, A.B. Амфитеатров, A.M. Петрова, К.Ф. Богаевский), так и зарубежной (Г. Рене, О. Редон). Опубликована целая серия воспоминаний о Волошине (Ю. Анненков, А. Белый, А.Н. Бенуа, Л.С. Врангель, Е.К. Герцык, Б. Зайцев, Э. Миндлин, М.В. Сабашникова, А.Н. Толстой, И.Г. Эренбург и др.). В 1997 году появилась уникальная антология «Образ поэта», составленная из стихотворений, посвященных М.А. Волошину. В 2002 году издана книга В.П. Купченко «Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1877 - 1916», представляющая собой итог тридцатилетних архивных разысканий, в которых по дням прослеживаются события творческой биографии поэта

Анализ оценок личности и поэзии М.А. Волошина, данных его современниками, помогает определить проблемы современного волошиноведения. Иннокентий Анненский, называя ведущие черты лиризма начала века, писал о

Волошине как о «молодом и восторженном эстетике».4

Андрей Белый в своих мемуарных воспоминаниях выделил самое главное качество Волошина-человека - верность себе: «проходил через строй чужих мнений собою самим, не толкаясь».5 Но, признавая эту положительную черту характера - следование в любых обстоятельствах выбранной жизненной позиции, Белый отмечает и отрицательную, как ему казалось, сторону этого поведения - некую отстраненность, порой переходящую в равнодушие, продиктованное внутренней усталостью, исчерпанностью темы: «он всем видом своим заявлял что проездом, что - зритель он».6 Зинаида Гиппиус усмотрела в этой намеу ренной отстраненности Волошина «коммивояжера» от поэзии. «Поэт, соблазненный всеми облачениями и всеми масками жизни: порхающими святыми барокко и штейнеровскими идолослужениями, загадками Маллярмэ и каббалистическими формулами замков, неотмыкающими ключами Апокалипсиса и о дендизмом Барбэ д Орвилье», - таким увидел Волошина И. Эренбург.

Несмотря на то, что стихи Максимилиана Волошина публиковались в ведущих символистских изданиях Москвы и Петербурга («Новый путь», «Северные цветы», «Весы», «Золотое руно», «Аполлон»), а также в «Перевале», «Руси», «Вестнике теософии», оценки первых поэтических опытов Волошина были в большинстве случаев настороженными, порой равнодушно-отрицательными. Все критики (Н. Валентинов в «Киевской мысли» за 16 марта 1910 года, В.П. Буренин в «Новом времени» от 25 апреля 1910 года, С.М. Городецкий в № 11 - 12 «Золотого руна», Вяч. Иванов в № 7 «Аполлона» и др.) единодушно отмечали «внежизненность» поэзии Волошина. Волошин - поэт, «оторванный от живой жизни», декадентствующий в замкнутом «круге узкоэстетических интересов»; поэт, умело создающий настроение, но неспособный «во

Анненский И.Ф. О современном лиризме // Аполлон. - 1909. - № 2. - С. 9. Белый А. Начало века. - М. - Л., 1933. - С. 226. Там же.

7 Антон Крайний (Гиппиус 3.) Нужны ли стихи? // Новый путь. - 1903. - № 9. - С. 250 - 25 1.

8 Эренбург И. Портреты современных поэтов. - М., 1928. - С. 37. плотить» восприятие.9 В поэзии Волошина увидели «дань модным религиозно-мистическим поветриям начала XX века»,10 ведущим к синтезу живописи и лирики. Об этом же писал и Михаил Кузмин, выделяя импрессионизм и оккультизм как две определяющие особенности поэзии Волошина. Иван Бунин причислил стихи Волошина к «осенней» (увядающей) литературе."

Противником Максимилиана Волошина выступил и Борис Таль, призывавший очистить советскую поэзию от этого недобитого аристократа Волошина. Каждая страница напостовской статьи Таля «Поэтическая контрреволюция в стихах М. Волошина» содержит емкое политическое обвинение в адрес поэта.

Так, Волошин назван «настоящим, искренним, преданным бойцом стана контр-12 революции», «поэтом-аристократом, осатаневшим от ненависти к советской власти»,1" «глубоким реакционером, проклинающим современность и жаждущим возврата средневековья»,14 и, наконец, «последовательным, горячим и выдержанным контрреволюционером-монархистом».15 Уже одной из этих характеристик было бы достаточно, чтобы сделать вывод о неблагонадежности поэта.

На фоне этого всеобщего отрицания Владимир Пяст, принимавший участие в издании «Книги о русских поэтах последнего десятилетия», в письме к М.А. Бекетовой в 1935 году отмечал, что Максимилиан Волошин помещен после «старших» символистов (А. Блока, Вяч. Иванова, А. Белого) вполне «отга-данно»-заслуженно, тем самым включая Волошина в число «младших» символистов (наряду с С. Городецким и М. Кузминым). Положительно отметил первый стихотворный сборник М. Волошина 1910 года и Валерий Брюсов.

9 Полонский В. О стихотворениях Волошина // Всеобщий ежемесячник. - 1910. - 15. - С. 91 - 100.

10 История русской литературы: В 4 т. - T.4. - Л., 1983. - С. 478. Письмо И. Бунина к М- Горькому// М. Горький. Материалы и исследования. -Т. 2. - Л. 1936. - С. 416.

12 Таль Б. Поэтическая контрреволюция в стихах М. Волошина// На посту. - 1923. -№ 4. - Стб. 157.

Там же. Стб. 160.

14 Там же. Стб. 162.

15 Там же. Стб. 164.

Волошина к контрреволюционной, эмигрантской. Не ограничиваясь этим, Се-ливановский, «анализируя» творчество поэта, приходит к следующему выводу: в стихах Волошина «получила свое развернутое выражение идеология бонапартистски-буржуазной контрреволюции, облеченная в архаически-славянофильское одеяние».16 Обвинения Волошина в галломанстве уже содержались и в журнальных публикациях С. Родова («На посту»). Г. Лелевич, автор статьи о поэте в Большой советской энциклопедии в 9 томах (М., 1951 год, 2-е издание), отметил космополитизм поэзии Волошина, что сразу же сделало Волошина «закрытым» для России поэтом, закрепив за ним звание «внутреннего

1 7 эмигранта». И в последующих научных, учебных и справочных изданиях поэзия М. Волошина часто оценивается как проникнутое «ретроспективным космизмом»18 созерцание надуманных «книжных» миров и эпох.

Подобный разброс точек зрения связан с многочисленными попытками определить ведущий творческий метод поэта. В современных историко-литературных работах можно встретить разные подходы к решению этого вопроса, которые, в свою очередь, предопределяют анализ поэзии. Так, в рамках эстетики символизма или постсимволизма предлагают рассматривать лирику М. Волошина западные исследователи Ч. Эберт и Д. Бетеа, в то время как Е. Эт-кинд отрицает наличие следов символизма в волошинской поэзии. Во многих работах поэзия М.А. Волошина рассматривается как синтез словесных и изобразительных видов искусств. Изучение синэстетических аспектов поэзии Волошина пользуется большой популярностью на Западе (Н. Рохлина, С. Мэрш, К. Валльрафен, М. Лялина). Исследователи также отмечают влияние на поэзию М. Волошина идей импрессионизма (М. Лялина), акмеизма (С. Мэрш), ориентацию на французские модели (Б. Шер), искусство парнасского типа (И.В. Корецкая) и мифологизм (Н. Рохлина). Однако такой подход в литературоведении оказыва

16 Селивановский А. Очерки по истории русской советской поэзии. - М., 1936. - С. 19.

17 Таль Б. Поэтическая контрреволюция в стихах М. Волошина // На посту. - 1923. - № 4.

18 История русской советской поэзии 1917 - 1941. - Л., 1983. - С. 147, 271. ется малопродуктивным, поскольку ни одно из поэтических течений в полной мере не регламентировало литературное поведение М.А. Волошина. Для поэзии М.А. Волошина характерно освоение различных литературно-эстетических традиций. Один из исследователей творчества поэтов первых десятилетий XX века A.B. Кулинич писал, что поэзию Волошина вообще «нельзя безоговорочно отнести ни к одному из литературных течений»19 за счет всеохватности интересов автора.

Универсализм художественных и умозрительных пристрастий»20 поэта отмечал и Сергей Маковский. Именно через понятие «универсализм» можно приблизиться к адекватному пониманию поэтического мира Волошина. Причем, если определять универсалии, формирующие целостное представление о поэте, получится следующая картина. Буддизм, католичество, магия, масонство, оккультизм, теософия, антропософия - вот основные «этапы блуждания духа»,21 отмеченные самим Волошиным в «Автобиографии» 1925 года. В работах современных исследователей эти этапы варьируются. Так, Т.А. Кошемчук, перечисляя «ступени духовных странствий»" Волошина, сосредоточивает внимание на мировых религиях, включая в этот список наряду с буддизмом, масонством, католицизмом, теософией, антропософией и православие, но выключая магию и оккультизм как явления, сопутствующие любому этапу. Эммануил Райе, напротив, отказывает Волошину в православии, называя его бесповоротным шнейне-рианцем. Оба исследователя согласны в одном: мышление М. Волошина осуществляется в формах общечеловеческой культуры.

Поэтому наиболее продуктивным на сегодняшний день оказывается культурно-исторический подход, исследующий поэзию М.А. Волошина в рамках русской или европейской культуры. Вячеслав Завалишин отмечает влияние на личность и творчество Волошина двух типов культур, французской и искон

19 Кулинич A.B. Новаторство и традиции в русской советской поэзии 20-х годов. - Киев, 1967. - С. 136.

20 Маковский С. К. Портреты современников. - Нью-Йорк, 1955. - С. 314.

21 Волошин М.А. Автобиография («по семилетьям») // Воспоминания о Максимилиане Волошине. - М., 1990.-С. 31.

22 Кошемчук Т. А. О гетеанизме М.А. Волошина // Серебряный век. - Кемерово, 1996. - С. 63. но русской. Евгений Ланн, напротив, отрицает русское влияние на поэзию Волошина, видя в нем лишь «прекрасного выходца из чужой нам французской

23 ~ культуры», самостоятельной и эпатирующей, парадоксальной и смелой. О влиянии романско-средиземноморской культуры на творчество Волошина говорит и A.B. Лавров. И.Т. Куприянов считает, что подобный философский (универсальный) взгляд Волошина на мир был сформирован традициями предшествующей лирики Е.А. Баратынского и Ф.И. Тютчева. Историк литературы В. Львов-Рогачевский увидел в космизме поэзии Волошина преемника стихийной лирики A.A. Блока, равного ему по силе стиха и чувству исторического лика древней России. В.П. Енишерлов выводит двойственность личности Волошина из дара поэта соединять в одном тексте поэтическую и художественную натуры. Взгляд Волошина на предмет, с точки зрения А. Синявского, подан че

24 рез призму-«перспективу других веков», что составляет основу поэтического «художественного восприятия» мира. Продолжая развивать эту мысль, A.B. Лавров отмечает, что в основе творческого метода Волошина лежит феномен т.н. «поэтического эха», берущий свое начало в поэзии A.C. Пушкина, который в стихотворении «Эхо» (1831) сравнил поэта с этим явлением. Таким образом, поэзию Волошина можно определить как «мир отзвуков»25 - «откликов» - «ли

26 ков» человеческой культуры.

A.B. Лавров в предисловии к сборнику стихотворений и поэм Максимилиана Волошина, изданном в большой серии «Библиотеки поэта» (СПб., 1995),

27 отметил создаваемую Волошиным «мифологическую метареальность» текста, что стало возможным благодаря пониманию символизма как жизненно-творческого метода, в основе которого лежит мифосознание. Т.А. Кошемчук причисляет Волошина к плеяде поэтов-мифотворцев наряду с Данте, Блейком,

23 Ланн Е. Писательская судьба Максимилиана Волошина. - М., 1926. - С. 8.

24 Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 1. - М., 1962. - Стб. 1022.

25 Лавров A.B. Жизнь и поэзия Максимилиана Волошина // Волошин М.А. Стихотворения и поэмы. -СПб., 1995. - С. 17.

26 Волошин М.А. Книга статей «Лики творчества».

27 Лавров A.B. Жизнь и поэзия Максимилиана Волошина // Волошин М.А. Стихотворения и поэмы. -СПб., 1995. - С. 7.

Мильтоном, Гете, так как «мифопоэтический космос» поэта представляет собой синтез восточных и западных учений, преломленных в традициях русского символизма второй волны.

С проблемой определения ведущего направления поэзии М.А. Волошина напрямую связана проблема периодизации творчества поэта.

В частном письме к Максиму Горькому от 15 декабря 1906 года сам Волошин предложил «двухплановую» классификацию своей лирики. Поэт разделил все свои стихотворения, написанные к этому моменту, на две большие группы: к первой группе относятся стихотворения общественного характера, ко второй - мистические и оккультные стихотворения. Тем самым было сформировано определенное читательское восприятие поэтического наследия Волошина, просуществовавшее вплоть до 80-х годов XX века.

Традиционно в творчестве М.А. Волошина выделяют два больших этапа:

1. Ранний (до первой мировой войны). С этим периодом творчества связаны парижские и первые коктебельские годы жизни Волошина. К этому периоду относятся стихотворения первой и второй книг «Годы странствий» (1900 -1910) и «Selva oscura» (1910-1914);

2. Поздний (после первой мировой войны). В этот период были написаны стихотворения и поэмы третьей и четвертой поэтических книг «Неопалимая Купина» (1915 - 1924) и «Путями Каина» (1922 - 1929).

Существуют и другие классификации поэтического наследия М. Волошина. Так, И.Т. Куприянов главным считает отражение биографии в творчестве поэта, видя в этом ключ к пониманию эстетической системы Волошина, ее внутренней эволюции, что находит выражение в смене творческого метода. Ранний период творчества (до 1900 года), по мнению исследователя, не что иное, как лирический дневник, в котором уже будет заметно доминирующее начало всей последующей лирики - аполитичность; второй период (после 1900 года) характеризуется им как импрессионистический, который, в свою очередь, является путем к символизму.

Переломным для поэзии Волошина, по мысли Куприянова, явился послереволюционный, 1906, год, обозначенный им как год «внутреннего перелома», который продолжался до 1912 года. В противоположность И.Т. Куприянову В.П. Купченко водоразделом в творчестве Волошина считает период революции 1917 года, когда с поэта «слетела маска мистификатора и парадоксалиста 8 и встала фигура объятого любовью, страдающего за всех пророка»." И. В. Корецкая и Э.М. Розенталь также называют 1917 год годом перехода, когда Волошин состоялся как поэт и мыслитель.

Однако подобная двуплановость классификаций разрушает единство восприятия поэтического наследия М.А. Волошина. Применительно к творчеству М.А. Волошина Т.А. Кошемчук впервые употребляет понятие «контекст», рассматривая поэзию Волошина как «единый контекст», развивающийся в два этапа, рубежом которых явился 1914 год:

I этап (1900 - 1914) характеризуется обретением формы в «гетевской

29 тональности странничества»,

II этап (с 1914 года) связан с построением историософских поэтических концепций.

А.Я. Гуревич развивает идею контекста «образа мира», реализуемого, прежде всего, через понятие контекста культурного,30 что особенно ценно для художественного мира Максимилиана Волошина. На сегодняшний день в литературоведении предприняты первые шаги в этом направлении: рассмотрение поэзии М. Волошина в контексте культурфилософских исканий серебряного века, в свете поэтической эсхатологии русской литературы рубежа Х1Х-ХХ веков, позволяющей выйти на концепцию человека и идею эсхатологического мщения, осуществляется в работах С.М. Пинаева, И.А. Путенихиной. Выход на контекк Купченко В.Г1. Странствие Максимилиана Волошина//Подъем. - Воронеж, 1992. -№ 1.-С. 102.

29 Кошемчук Т.А. Сонеты Максимилиана Волошина: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Тбилиси, 1990. - С. 7.

0 Гуревич А.Я. Вопросы культуры в изучении исторической поэтики // Историческая поэтика: итоги и перспективы изучения. - М., - 1986. стуальное прочтение собственной поэзии содержался уже в критических статьях самого поэта.

Так, в статье «Анри де Ренье» (1910) М. Волошин говорит о новом по

3 1 этическом течении, возникшем на «фундаменте символизма». Это направление получило название «неореализма» и предполагало сосредоточенность на образах-знаках (символах) внешнего (реального) мира. В этой же статье Волошин писал, что он «пережил символизм».32 Называя свой стиль неореализмом, Волошин подразумевал под этим понятием слияние традиций символизма и импрессионизма, что привело к созданию нового (нео-), символико-импрессионистического, реализма. Волошинский нео-реализм сравним с аква

3 3 релью, из-под которой сквозит «лирический фон души». " Выразителем такого состояния глубины души поэта с лучащимися оттенками запредельного бытия в живописи и поэзии явился импрессионизм, показывающий «опрозраченныи» мир человеческого «Я». В числе имен первых неореалистов Волошин назвал Анри де Ренье и братьев Гонкуров, к творчеству которых он неоднократно обращался.

Синтез реалистического и символического методов, получивший развитие в неореализме «как движение вглубь от res realis к res realissima»35 базировался на гетеанистической основе, в центре которой стоял поэт-странник. Александр Блок писал в 1909 году: «Первым и главным признаком того, что данный писатель не есть величина случайная и временная, является чувство пути».36 Именно через понятие «странничества» можно приблизиться к пониманию поэтического и философского наследия Волошина. В. Купченко и 3. Давыдов выделяют в опыте странствий поэта несколько этапов, соответствующих определенному отрезку жизни Волошина. Так, в начале пути - это ходок, или, как оп

31 Гинзбург Л.Я. О лирике. - М., 1997.-С. 281.

2 Волошин М.А. Анри де Ренье //Аполлон, - 1910. - № 4. - С. 25. Волошин М.А. Анри де Ренье // Волошин М.А. Лики творчества. - Л., 1989. С. 62.

4 Там же. s Кошемчук Т.А. О гетеанизме М.А. Волошина//Серебряный век. - Кемерово, 1996. - С. 67.

6 Блок A.A. Собрание сочинений: В 8 т. - Т. 5. - М. - Л., 1962. - С. 369. ределила этот тип М. Цветаева, Wanderer (путник), цель которого - увидеть и испытать все; в середине пути на смену странствиям тела приходит странствие духа. Конечная цель этого пути - обретение мудрости. В. Купченко отмечает, что Волошин довольно рано осознал особость своего пути в вечных поисках истоков. Поэт - «путник по вселенным» мирового духа, занятый строительством «внутреннего града». И, наконец, в годы зрелости тема странничества оборачивается изгнанничеством, формируется позиция «одного против всех» (Поэту, 1925). Волошин считал поэта совестью народа, а если это так - «в государстве нет места поэту» (Доблесть поэта, 1925).

Роль путника в сборнике М. Волошина «Иверни» (1918) была упрочена. «Лирическое средоточие этой книги стихов - странствие. Человек - странник: по земле, по звездам, по вселенным. Человеческий дух древнее, чем земля и звезды. Все космические катастрофы произошли в глубине его Я, и все явления мира лишь напоминания-знаки, по которым Странник стремится вспомнить самого себя. Отдавая свое малое, земное Я всем призрачным притяжениям и событиям жизни, он волокно за волокном собирает ткань своего духа, разодранного во времени. СТРАННИК этой книги отдается в начале внешним впечатлениям мира («Странствия», «Париж»), переходя потом к более глубокому и горькому чувству своей сыновности - чувству Матери-земли («Киммерия»), затем он проходит сквозь испытание чувственной стихией Воды («Любовь», «Облики»); познает огонь внутреннего мира («Блуждания») и пожар мира внешнего («Армагеддон»), путь его познания завершается пока висящим в междузвездном эфире «Двойным венком» («Corona Astralis», «Lunaria»). Таков психологический чертеж этого пути, проводящего дух сквозь испытания четырьмя элемен

3 7 тами: Землей, Водой, Огнем и Воздухом».

По сути, это проект («чертеж») всего жизненного и творческого пути Волошина, на формирование личности и мировоззрения которого значительное влияние оказало творчество Гете. В приведенном выше отрывке из предисловия

ИРЛИ, ф. 562, он. 1,ед. хр. 329. интересна графика написания, к которой прибегает Волошин, особенно ненормативное употребление прописных букв. Так, главными для поэта оказываются следующие слова:

Я (ego), т.е. человек-странник (путешественник),

Я (alter ego) я сам, т.е. Странник («чужой», забывший себя и к себе возвращающийся),

Я (малое, земное), т.е. СТРАННИК, путь которого лежит к познанию тайн вселенной («междузвездного эфира») для того, чтобы странничество (как модель жизни) сформировало «разодранную во времени ткань духа» в Я (огромное, космическое).

Этой цели - собрать разбитые черепки (а именно так переводится старинное слово «иверень» - черепок, осколок) некогда бывшего единым сосуда человеческого тела, сотворенного из глины и органично включенного в мировой универсум, подчинены композиции всех поэтических сборников Волошина.

Поэма М.А. Волошина «Путями Каина» составляет итоговую четвертую книгу стихотворений М.А. Волошина, представляя собой логической развитие темы первых книг: «Годы странствий» (Лирика 1900 - 1910 годов), «Selva oscura» (Лирика 1910 - 1914), «Неопалимая Купина» (Стихи о войне и революции). Центральным мотивом каждой книги является мотив пути. В первой книге это путь путешественника, задача которого заключается в познании мира; вторая книга открывается «блужданиями», когда дорога (путь) становится внутренней сутью души («в пыли дорог душа»), стремящейся к «Невидимому Граду»; третья книга стихов объединяет путь поэта с путем страны (раздел «Пути России»), и, наконец, в четвертой книге Волошин предпринимает попытку через историю мироздания определить путь человечества, идущего «путями Каина». Таким образом, в итоговом произведении поэта - поэме «Путями Каина» - наиболее полно выразилась позиция М.А. Волошина. Связь поэмы с предшествующими поэтическими книгами очевидна.

Актуальность исследования продиктована тем, что последнее произведение - поэма «Путями Каина» - обойдена вниманием исследователей. В научных статьях и комментариях к произведениям Волошина содержатся лишь сведения общего характера, отмечающие, что в основе замысла поэта лежит стремление показать историческое и культурное развитие человечества на протяжении ряда эпох. Текстология поэмы не выверена, не определен состав поэмы, в разных изданиях она печатается, как минимум, в двух вариантах; не решен вопрос о жанровом определении этого произведения (цикл поэм, поэма-трагедия, философская поэма, поэма-космогония и др.); поэма никак не соотнесена с развитием всего творчества Волошина и рассматривается вне связи со всем контекстом художественного творчества и философско-эстетических исканий.

Цель работы выявить и рассмотреть внутренние связи поэмы «Путями Каина» с поэтическим творчеством Волошина, соотнести поэму с культур-философскими исканиями поэта.

В связи с поставленной целью материалом исследования в сопоставлении с поэмой стали стихотворения, лирические циклы, венки сонетов, поэмы четырех книг собрания стихотворений и поэм Максимилиана Волошина в период с 1900 по 1929 годы, письма, критические статьи, опубликованные в различных символистских изданиях начала XX века («Аполлон», «Весы», «Золотое руно»). В работе использованы воспоминания современников, составивших большую мемуарную книгу «Воспоминания о Максимилиане Волошине» (М., 1990). В центре внимания и дневниковые записи самого поэта, ставшие основой автобиографической книги «История моей души» (1892 - 1932), а также книга критических статей Волошина «Лики творчества» (Л., 1989).

Кроме работ, непосредственно связанных с художественной биографией Волошина, предметом изучения стали культурфилософские, искусствоведческие, исторические труды и трактаты, привлекшие внимание самого поэта и послужившие источниками формирования историософской концепции Волошина в поэме «Путями Каина» (это, прежде всего, Библия, труды отцов церкви, работы О. Шпенглера, Р. Штейнера, В. Соловьева, Вяч. Иванова, а также «Божественная комедия» Данте, мистерия Д.-Н.-Г. Байрона «Каин», произведения И.-В. Гете и др.). Подобный круг работ позволяет представить этапы формирования художественной картины мира в поэзии М.А. Волошина. И, наконец, в качестве предмета анализа привлечены статьи, стихотворения и поэмы поэтов рубежа XIX - XX веков (А. Блок, В. Брюсов, Вяч. Иванов, О. Мандельштам, В. Пяст, А. Белый и др.) Такое окружение, с одной стороны, позволяет говорить о единстве тематики и включенности поэзии Волошина в круг поэтических и культурфило-софских исканий серебряного века; с другой, - выявить особость его лирики.

Методологическую основу работы составляет комплексный подход к изучению литературного материала, включающий историко-литературный и сравнительно-типологический методы исследования с привлечениями элементов культурологического изучения поэзии Волошина.

Научная новизна работы состоит в контекстуальном подходе к рассмотрению поэмы М.А. Волошина «Путями Каина». В процессе работы выявляются и анализируются внутренние связи поэмы «Путями Каина» со всем творчеством Волошина, учитывая при этом его философско-эстетическую и историософскую концепции развития. На первый план в исследовании художественного мира М. Волошина выдвинуто понятие контекста культуры, с опорой на который выстраиваются разные модели образа мира (языческая, католическая, православная, космогоническая), последовательно реализуемая в четырех поэтических книгах.

Поставленная цель, избранный для исследования материал и методы его анализа диктуют следующие задачи данной работы: - рассмотреть мировидение Волошина в контексте культурфилософских исканий серебряного века;

Проследить развитие в поэме «Путями Каина» основных символов, образов, мотивов, представленных в трех ведущих сборниках («Годы странствий», «Selva oscura», «Неопалимая Купина»), и преодолеть представление о разорванности между отдельными этапами в творчестве Волошина;

Опираясь на воспоминания современников и архивные материалы, наметить и охарактеризовать этапы работы М.А. Волошина над поэмой «Путями Каина» для восстановления эволюции замысла произведения;

Проанализировать центральные образы, поэтику названия, жанровые, композиционные и сюжетные особенности поэмы М.А. Волошина «Путями Каина»;

Представить органичность поэмы «Путями Каина» как художественного завершения раздумий о судьбах человечества, начальное формирование которых прослеживается в раннем творчестве.

Положения, выносимые на защиту

1. Период рубежа XIX-XX веков, получивший название серебряного века русской культуры, пронизан идеей жизнетворчества. Выстраивание «духовной» вертикали, предсказанное Владимиром Соловьевым, привело к многочисленным философско-поэтическим попыткам создания личного космоса. «Мифопо-этическая парадигма», создаваемая М.А. Волошиным, формируется в ситуации хаоса, что соответствовало поискам новой гармонии.

2. Итоговое произведение М.А. Волошина, поэму «Путями Каина», можно рассматривать суммарно как единство опыта поэта, художника, мыслителя и человека. Интертекстуальные связи произведения позволяют соотнести «космогоническую» трагедию духа с мифологической историей мирового пути. Четыре поэтические книги Волошина - «Годы странствий», «Selva oscura», «Неопалимая Купина», «Путями Каина» - представляют собой универсальные духовные модели жизни поэта, изменяющиеся в процессе творчества.

3. Неомифологизм Волошина в основе своей дуален. Неомифологическое мышление поэта определила идея космоцентризма, в которую, как в астральный венок, вплетены эсхатологические предчувствия конца мира и заката культуры, навеянные книгой О. Шпенглера. Наряду с этим присутствуют позитивные надежды, в духе Р. Штейнера, на новое теургическое сотворчество человека и мира.

4. Трагедия материальной культуры воплотила состояние мира, в котором происходит постоянный распад. Материя и дух пересекаются в человеке, чтобы раздробиться через вещество и преодолеть земную страсть. Центральной для мировоззрения Волошина является проблема соотнесения вечности и мгновения. Не случайно в качестве главного героя избран Каин, вечный странник. «Награждение» вечностью для него является результатом проклятья.

5. Поэты-неореалисты, к числу которых причислял себя и Максимилиан Волошин, соединяют в себе символистское исследование мира с астрологическими видениями, тайновидчество жреца - с герметическими пророчествами. Поэт - «око и ухо мира», «посол струящегося Слова», жизненное предназначение которого - «изназвать» все конкретно-материальное, чтобы придать духов

38 ному «незыблемую форму».

6. Историософскую концепцию Волошина составляют космогонические, нравственно-философские и религиозно-философские идеи. История человечества проецируется на библейскую историю и воспринимается как непрерывная цепь катастроф. Волошин включает единичное историческое событие в рамки единой человеческой трагедии. Главный объект анализа - внутренний мир человека - рассматривается в формах общечеловеческой культуры.

7. В творчестве М.А. Волошина символически представлена судьба самого поэта. Многие стихотворения носят автобиографический характер, что позволяет говорить о контексту ал ьно-личностном содержании произведений. Поэма «Путями Каина» обобщила поэтические, культурфилософские и историософские искания М. Волошина. Итоговая поэтическая книга представляет собой сложную целостность. «Контурное» сходство с поэмой «Путями Каина» прослеживается в первых поэтических книгах М. Волошина.

8 Волошин М.А. Россия Распятая. - М„ 1992. - С. 124 - 125.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэма "Путями Каина" в контексте культурфилософских исканий М.А. Волошина"

Заключение

Период рубежа XIX - XX веков, получивший название Серебряного века русской культуры, пронизан идеей жизнетворчества. Выстраивание «духовной» вертикали, предсказанное Владимиром Соловьевым, привело к многочисленным философско-поэтическим попыткам создания единого «текста судьбы че

328 ловека и нации». Такой замысел предполагает религиозно-культурное сотворчество. «Человек словом своим заклинает появление нового мира подобну тому, как наш мир был создан словом Божественным», - писал Максимилиан

Волошин. Эту порубежную встречу двух миров Дмитрий Мережковский определил как встречу человека со страшным холодом бездны: «современные люди стоят, беззащитные, лицом к лицу с несказанным мраком, на пограничной

310 черте света и тени»" в предчувствии близости Божественной тайны и страха

33 1 неисполненности ее в человеке. На фоне «библейской ситуации», в которой оказалась Россия начала XX века, возникает неорелигиозный тип творчества, поэтому обращение к текстам Книги книг - Библии становится закономерным. «Личное» прочтение Священной Книги, обращение к библейским образам и мотивам служит показателем несостоятельности духа и свидетельством внутренней боли современного человека за судьбы мира и пути России. Среди поэтов, писателей, критиков и художников Серебряного века фигура Максимилиана Волошина занимает особое место.

Итоговое произведение М.А. Волошина, поэму «Путями Каина», можно рассматривать суммарно как единство опыта поэта, художника, мыслителя и человека. Подобное интертекстуальное произведение позволяет связать «космогоническую» трагедию духа с мифологической историей мирового пути. 4 поэтические книги М.А. Волошина - «Годы странствий», «Selva oscura», «Неопалимая Купина», «Путями Каина» - представляют собой универсальные духов

2S Искржицкая И.Ю. Культурологический аспект литературы русского символизма. - М., 1997. - С. 30. 29 Волошин М.А. Лики творчества. - Л., 1989. - С. 480. "" Мережковский Д.С. Поли. собр. соч. - М„ 1912. - Т. XV,- С. 244. ные модели жизни. Воспринимая четыре книги как фрагменты единого жизненно-творческого контекста, можно говорить о сумме учений о путях развития человеческого духа.

Неомифологизм Волошина в основе своей дуален. В центре неомифологического мышления поэта лежала идея космоцентризма, в которую, как в астральный венок, вплетены эсхатологические предчувствия конца мира и заката культуры, навеянные книгой О. Шпенглера, но в то же время и позитивные надежды на новое теургическое сотворчество человека и мира в духе Р. Штейнера. В своей поэме Волошин продолжает исследование цивилизации на историософском и культурологическом уровнях. С одной стороны, поэма «Путями Каина» может рассматриваться как поэма о мятежах духа, с другой - как результат мироприятия ее автора.

В поэзии М. Волошина нами выделены следующие пары путей: небесный путь и путь реальный; бесконечный, безблагодатный путь (путь Агасфера) и путь затрудненный, образцами которого могут служить путь-лабиринт Тезея и Крестный Путь Христа. Путь, выбранный Волошиным, наполнен максимальным риском, показателем чего являются развилки дорог, перекрестки. Поэт, блуждая, живет на «людных перепутьях» («Мой пыльный пурпур был в лоскутьях», 1913). Герой Волошина практически всегда берет на себя функцию «открывателя путей», что, связано с интуитивно-пророческой (жреческой) деятельностью поэта-теурга.

Постоянное свойство (или, по Волошину, «чувство») пути - его трудность. Вертикальный путь-спуск Волошина-поэта начинается с горной вершины Монмартра к «божницам Персефоны» в Аиде; путь, проходящий в горизонтальной плоскости, - это путь к храму Монсальвата; и, наконец, третий путь - это возвращение-подъем на гору Святого Мартина. Монмартр, таким образом, - «стратегический пункт»"" всего поэтического контекста Максимилиана Волошина.

Рашковский Г.Б. Европейская культура Новою времени: библейский контекст // Вопросы философии. - 1996,- №2. -С. 80-92.

2 Reuter Y. Introduction l"analyse du roman. - Paris, 1991. - P. 141.

Уже в первых своих стихотворениях поэт называет себя странником, а свой путь - бесконечным путем. Иной, отличный от обыденного, мир поэзии отводит ему роль прохожего, который должен поступью ребенка вернуться в райский сад. Одержимый скитальным духом Одиссея и Каина, странник обречен в течение всей жизни разгадывать «письмена дорог» (Над горестной землей, 1907) и «клинопись созвездий» (Путями Каина», 1923). Для Волошина изгнанники, скитальцы и поэты - синонимы. Не случайно они помещены в однородный ряд в одном из сонетов цикла «Corona Astralis». В 1913 году к этим определениям добавится четвертое - мечтатель. «Я странник и поэт, мечтатель и прохожий», - говорит о себе лирический герой (Как некий юноша в скитаньях без возврата, 1913). Вслед за Анри де Ренье путник-прохожий Максимилиана Волошина, идя лесными тропами и прибрежными дорогами, берет с собой в дорогу золотые листья и черный посох из ясеня (Нет у меня ничего, 1910). Цель поэта - дарить золото приютившему его дому и уносить в дорогу свой черный посох. Поэт принимает вместе с посохом Агасфера и законы нищенства.

Странствие Волошина, проходившее в пределах древнего Средиземноморья, сформировало у поэта чувство культуры. Реальные пути поэта повторяют маршруты Игнатия Лойолы и Франциска Ассизского, Дон-Кихота и Байрона, Гете и Шекспира.

Во многих рубежных произведениях XX века проявилась

Эллис определил культуру рубежа веков как «мост, брошенный над пропастями»,334 что породило «Агасфера культуры».33:1 У Волошина миф об Агасфере - Вечном Жиде - пролог к появлению образа Каина.

По своей форме поэма «Путями Каина» напоминает своды готического собора, сложенные из исторических, философских, научных, оккультных,

Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. - М., 1995. - С. 205.

34 Эллис (Кобылинский Л.Л.) Русские символисты. - Томск, 1996. - С. 280.

5 Там же. социально-экономических знаний и представлений человека о мире на протяжении ряда эпох. Франция стала для Волошина универсальной мерой культуры. Волошин стремится познать лик средневекового города, связывая его историю с историей цивилизации.

Причисляя себя к разряду пйеПесШеГей, Волошин решал проблему культуры не столько в социально-территориальном плане, сколько в духовно-эмоциональном аспекте. Особенно это заметно в период его жизни за границей, когда такими этапами формирования личности становятся Париж и Руан. «Столицей» духовности называет поэт французскую провинцию, в то время как Париж - действительная столица Франции - становится для него «провинцией» духа, характеризующейся постепенным оскудением и ослаблением не только культурно-исторических связей эпох, но и крушением гармоничного сочетания единства человека и мира.

Найдя на киммерийской земле внеевропейскую точку опоры, Волошин получает право судить Европу. Сам себя поэт называет чашей, «переполненной светами» (Ветер с неба хлопья облак вытер, 1917) и вознесенной к солнцу. Расплесканная чаша несдержанных обетов и обреченности жребия делает человека внутренним сосудом, хранителем чаши Грааля, следующим мистическим путем розенкрейцера. Герой ранней лирики Волошина ищет «путь к невидимому граду» (Ступни горят, в пыли дорог душа, 1910), который позднее приобретает черты легендарно-сказочного града Китежа.

Трагедия материальной культуры воплотила состояние мира, в котором происходит постоянный распад материи. Материя и дух пересекаются в человеке, чтобы раздробиться через вещество и преодолеть земную страсть. Центральной проблемой волошинского мировоззрения является проблема соотнесения вечности и мгновения. Не случайно в качестве главного героя он избирает Каина, этого вечного странника, тем самым подчеркивая, что «награждение» вечностью является результатом проклятья.

Подобно «Теогонии» Гесиода, заложившей основы индивидуального мифотворчества в эпоху античных теокосмогоний, поэма М.А. Волошина «Путями Каина» продолжает развивать космогонические представления философов-«мифографов» древности. Рубеж XIX - XX веков, названный Г. Чулковым «рубежом искусства и жизни»,336 создал новое представление о поэте. Поэты-неореалисты, к числу которых причислял себя и Максимилиан Волошин, соединяют в себе символическое исследование мира с астрологическими видениями, тайновидчество жреца - с герметическими пророчествами. Поэт - «око и ухо мира», «посол струящегося Слова»,337 жизненное предназначение которого - «изназвать» все конкретно-материальное,

338 чтобы придать духовному «незыблемую форму». Ради этой цели поэт и отправляется по миру «путями Каина».

Таким образом, итоговая философская поэма-трагедия М. Волошина «Путями Каина (Трагедия материальной культуры, 1915 - 1929) представляет органичное художественное завершение раздумий поэта о судьбах человечества, начало которых можно усмотреть в ранних парижских и киммерийских циклах стихотворений.

Мифопоэтическая парадигма», создаваемая М.А. Волошиным, выстраивается в ситуации хаоса, что отвечало потребностям в поиске новой гармонии.

Историософская концепция Волошина складывается из космогонической, нравственно-философской и религиозно-философской линий. История человеческая проецируется на библейскую историю как непрерывная цепь катастроф. Волошин рассматривает единичное историческое событие в рамках единой человеческой трагедии. Мышление в формах общечеловеческой культуры позволяет Волошину рассмотреть главный объект анализа - внутренний мир человека.

Идея признания греха - исходная точка перехода от технократического этапа развития человечества к качественному новому, гуманистическому этапу,

6 Чулков Г. Покрывало Изиды. Критические очерки. - М., 1909. - С. 31.

1,7 Волошин М.А. Россия Распятая. - М., 1992.-С. 125.

8 Там же. С. 124. позволяющему отдалить конец мира. В поэме «Путями Каина» Волошин создает оригинальную космологическую теорию.

Творчество М. Волошина символически обобщает судьбу самого поэта. Многие стихотворения носят автобиографический характер, что позволяет говорить о контекстуально-личностном аспекте. Поэма «Путями Каина» обобщила поэтические, культурфилософские и историософские искания М. Волошина. Итоговая поэтическая книга представляет собой сложную целостность. «Контурное» сходство (термин В.М. Марковича) с поэмой «Путями Каина» можно проследить в первых поэтических книгах М. Волошина. Именно на основании этого сходства выстраиваются контекстуальные связи между книгами.

Список научной литературыПалачева, Вера Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Андреев Л.Н. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1992.

2. Байрон Д.Г. Сочинения: В 3 т. M., 1974.

3. Блок A.A. Собрание сочинений: В 8 т. М. - Л., 1960-1963.

4. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. Л., 1959.

5. Вилье де Лиль-Адан О. Жестокие рассказы. М., 1975.

6. Волошин М.А. Автобиографическая проза. Дневники. М., 1991.

7. Волошин М.А Автобиография // Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991.-С. 19-32.

8. Волошин М.А. Автобиография. Воспоминания // Литературная учеба. -1988.-№ 5.-С. 94- 112.

9. Волошин М.А. Anno Mundi Ardentis (В год пылающего мира). 1915. М., 1915.

10. Волошин М.А. Анри де Ренье // Аполлон. 1910. - № 4. - С. 18 - 34.

11. Волошин М.А. Апофеоз мечты и смерти // Аполлон. 1912. - № 3 - 4. С. 68-90.

12. Волошин М.А. «Быть человеком, а не гражданином» //Урал. Свердловск, 1990.-№3,-С. 158- 168.

13. Волошин М.А. В Обер-Аммергау (Из странствий) // Русский Туркестан. -1900,- 1 октября.-С. 1-3.

14. Волошин М.А. Верхарн. Судьба. Творчество. Переводы. М., 1919.

15. Волошин М.А. Выставка произведений. M., 1971.

16. Волошин М.А. Horomedon // Золотое руно. 1909. - № 11 - 12. - С. 55 -57.

17. Волошин М.А. Демоны глухонемые:2-е изд. Берлин, 1923.

18. Волошин М.А. Демоны глухонемые: Стихи. Харьков, 1919.

19. Волошин М.А. Дом поэта: Стихи. Главы из книги «Суриков». ~ Л., 1991.

20. Волошин М.А. Жизнь бесконечное познанье. - М., 1995.

21. Волошин М.А. Иверни (Избранные стихотворения). -М., 1918.

22. Волошин М.А. Избранное: Стихотворения. Воспоминания. Переписка. -Минск, 1993.

23. Волошин М.А. Избранные стихотворения. М., 1988.

24. Волошин М.А. Из цикла «Усобица»: Стихи // Новый мир. М., 1988. - № 2. - С. 158- 162.

25. Волошин М.А. История моей души // Искусство Ленинграда. Л., 1989. -№ 3 - 4.

27. Волошин М.А. Киммерия: Стихотворения. Киев, 1990.

28. Волошин М.А. Коктебель//Парус. 1919.-№ 1.-С. 8

29. Волошин М.А. Лики творчества. Книга 1.-СПб., 1914.

30. Волошин М.А. Лики творчества. Л., 1989.

32. Волошин М.А. Магия творчества. О реализме русской литературы // Весы. 1904. -№ 1 1.- С. 2-5.

33. Волошин М.А. Молитва о городе: Феодосия весною 1918 г. при большевиках //Радуга. Таллинн, 1988. - № 8. - С. 33 - 40.

34. Волошин М.А. «Молюсь за тех и за других» // Огонек. 1989. - № 45. - С. 9.

35. Волошин М.А. О Репине. М., 1913.

36. Волошин М.А. Пути России: Стихотворения. Париж, 1969.

37. Волошин М.А. Пути России: Стихотворения и поэмы. М., 1992.

38. Волошин М.А. Путник по вселенным. М., 1990.

39. Волошин М.А. Путями Каина. СПб.,1991.

40. Волошин М.А. Россия: Поэма//Человек. 1991. - № - 3. С. 214-220.

41. Волошин М.А. Россия Распятая. М., 1992.

42. Волошин М.А. Россия Распятая: Лекция 1920 г. // Юность. М., 1990. - № 10. - С. 24 - 31.

43. Волошин М.А. М.С. Сарьян. СПб., 1913.

44. Волошин М.А. Святой Серафим: Поэма // Подъем. 1991. - № 4. - С. 29 -54.

45. Волошин М.А. Сквозь пламена войны.: Из стихотворений 1910-1920 годов //Дружба народов. 1988. -№ 9. - С. 161 - 166.

46. Волошин М.А. Соломонов суд // Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991.-С. 115-121.

47. Волошин М.А. «Средоточье всех путей.»: Избранные стихотворения и поэмы. Проза. Критика. Дневники. М., 1989.

48. Волошин М.А. Стихотворения. Л., 1982.

49. Волошин М.А. Стихотворения. М., 1989.

50. Волошин М.А. Стихотворения. М., 1990.

51. Волошин М.А. Стихотворения. 1900 1910. - М., 1910.

52. Волошин М.А. Стихотворения и поэмы. СПб., 1995. (Б-ка поэта. Большая серия).

53. Волошин М.А. Стихотворения и поэмы: В 2 т. Paris, 1982 - 1984.

54. Волошин М.А. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников. -М., 1991.

55. Волошин М.А. Суриков. Л., 1985.

56. Волошин М.А. Усобица: Цикл о терроре // Юность. 1990. - № 10. - С. 31 -33.

57. Волошин М.А. Четверть века // Литературная Грузия. 1972. - № 10. - С. 95 -96.

59. Волошин М.А. Я к нагорьям держу свой путь: Стихотворения и акварели. -Коктебель, 1998.

60. Гете И.В. Собрание сочинений: В 10 т. М., 1975 - 1980.

61. Гумилев Н.С. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1991.

62. Гурмон Р. де. Книга масок. Томск, 1996.

63. Гюго В. Собор Парижской Богоматери. М., 1978.

64. Данте А. Божественная комедия. СПб., 1998.

65. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. JL, 1972 - 1990.

66. Иванов В.И. По звездам: Опыты философские, эстетические и критические. СПб., 1909.

67. Иванов В.И. Борозды и межи: Опыты эстетические и критические. М., 1916.68. «Закрыт нам путь проверенных орбит.»: М. Волошин, Н. Гумилев, О. Мандельштам. Возвращение поэзии. М., 1990.

68. Зарубежная поэзия в русских переводах. От Ломоносова до наших дней. -М., 1968.

69. Лахути Г. Ночной диспут в мастерской Максимилиана Волошина: Новелла//Грани. Frankfurt. М„ 1997.-Т. 52. - № 183. - С. 108 - 120.

70. Легенды и предания Крыма / Редактор-составитель А.Е. Тархов. Симферополь, 1998.

71. Леконт де Лиль Ш. Из четырех книг. М.,. 1960.

72. Литературные манифесты. От символизма к Октябрю. М., 1929.

73. Максимилиан Волошин. Коктебельские берега: Стихи, рисунки, акварели, статьи. Симферополь, 1990.

74. Максимилиан Волошин. Из литературного наследия. СПб., 2003. - Вып. 3.

75. Манн Т. Собр.соч. М., 1960. - Т. 8.

76. Маркс H.A. Легенды Крыма. Факсимильное воспроизведение 3-х выпусков 1913 1917 гг.-Симферополь, 1997.

77. Мережковский Д.С. Иисус Неизвестный. М., 1996.

78. Мережковский Д.С. Полн. собр. соч. М., 1912. - Т. XV.

79. Образ поэта: Максимилиан Волошин в стихах и портретах современников. Феодосия-Москва, 1997.

80. Пяст В.А. Встречи. М., 1917.

81. Ренье А. де. Маркиз д" Амеркер /Пер. М. Волошина. М., 1914.

82. Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. -М., 1993.

83. Серебряный век. Петербургская поэзия кон. XIX нач. XX в. - Л., 1991.

84. Франс А. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1958. - Т. 2.

85. Французские стихи в переводе русских поэтов XIX XX вв. - М., 1969.

86. Цветаева М.И. Сочинения: В 2 т. М., 1988.1. ФИЛОСОФСКИЕ ИСТОЧНИКИ

87. Антология мировой философии: В 4 т. М., 1969.

88. Ахутин A.B. София и черт // Вопросы философии. 1990. - № 1. С. 51 -70.

89. Белый А. О смысле познания. Минск, 1991.

90. Белый А. Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. М., 1917.

91. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

92. Бердяев H.A. Кризис искусства. М., 1990.

93. Бердяев H.A. Новое средневековье. М., 1991.

94. Бердяев H.A. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // Вопросы философии. 1990. № 1 - 2.

95. Бердяев H.A. Судьба России. М., 1990.

96. Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. Из глубины: Сборник статей о русской революции. М., 1991.

97. Гегель И.-В.-Ф. Эстетика: В 4 т. М., 1971.

98. Гете И.-В. Очерк учения о цвете // Гете И.-В. Избранные сочинения по естествознанию. М. - Л., 1957.-С. 112- 156.

99. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма власть государства церковного и гражданского. М., 1936.

100. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

101. Иванов В.И. Родное и вселенское. М., 1994.

102. Карсавин Л.П. Символизм мышления и идея миропорядка в средние века (XII-XIII вв.) // Научный исторический журнал. СПб., 1913. - № 2. - С. 10 - 28.

103. Карсавин Л.П. Культура средних веков. Пг., 1918.

104. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.

105. Материалисты Древней Греции. Собрание текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. М., 1955.

106. Мережковский Д.С. Атлантида Европа. Тайна Запада. - М., 1992.

107. Ницше Ф. Собрание сочинений: В 2 т. М., 1990.

108. Поэтические, гностические, апокрифические тексты христианства. Новочеркасск, 1994.

109. Рашковский Е.Б. Европейская культура Нового времени: библейский контекст // Вопросы философии. 1996. - № 2. - С. 80 - 92.

110. Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. М., 1990.

111. Розанов В.В. Религия. Философия. Культура. М., 1992.

112. Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991.

113. Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. М., 1990.

114. София: Проблемы духовной культуры религиозной философии. Берлин, 1923.

115. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М. - СПб., 1996.

116. Устав Русского антропософского общества. М., 1913.

117. Федотов Г.П. Лицо России. Статьи 1918 1930. - Париж, 1988.

118. Федотов Г.П. Россия, Европа и мы. Париж, 1973.

119. Федотов Г.П. Стихи духовные: Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991.

120. Флоренский П.А. По поводу «Божественной комедии» Данте П Флоренский П.А. Мнимости в геометрии. М., Поморье, 1922. - С. 44-53.

121. Флоренский П.А. Статьи по искусству. Париж, 1985.

122. Флоренский П.А. Строение слова // Контекст. 1972. М., 1973. - С. 348 -369.

123. Фрагменты ранних греческих философов: От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. Часть I. - М., 1989.

124. Франк С.Л. Сочинения. М., 1990.

125. Хейзинга И. «Осень Средневековья»: Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. -М.,1988.

126. Чулков Г. О мистическом анархизме. СПб., 1906.

127. Чулков Г. Покрывало Изиды. Критические очерки. М., 1909.

128. Швейцер А. Культура и этика. М., 1973.

129. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Новосибирск, 1993.

130. Штейнер Р. Из летописи мира. М., 1914.

131. Штейнер Р. Краткий очерк антропософии. М., 1993.

132. Штейнер Р. Мистерии древности и христианство. М., 1990.

133. Штейнер Р. Мистерия и миссия Христиана Розенкранца: лекции 1911 -1912 гг.-СПб., 1992.

134. Штейнер Р. От Иисуса ко Христу: Цикл из десяти докладов и предваряю щий публичный доклад, прочитанные в Карлсруэ с 4 по 14 октября 1911 года. -Калуга, 1994.

135. Штейнер Р. Очерк тайноведения. Ереван, 1992.

136. Штейнер Р. Очерк теории познания гетевского мировоззрения, составлен ный, принимая во внимание Шиллера. М., 1993.

137. Штейнер Р. Тайноведение. М.,1993.

138. Штейнер Р. Теософия. Ереван, 1990.

139. Штейнер Р. Христианство как мистический акт и мистерии древности. Ереван, 1991.

140. Штейнер Р. Человек и звезды: Астрология в свете антропософии: Планетарные и зодиакальные соответствия в человеке и на Земле. Калуга, 1991.

141. Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков, 1994.

142. Эрн В.Ф. Сочинения.-М., 1991.1. ПЕРЕПИСКА

143. Анненский И.Ф. Письма к М.А. Волошину /Публикация A.B. Лаврова и

144. B.П. Купченко // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год.-Л., 1977.-С. 242-253.

145. Давыдов З.Д., Купченко В.П. «Буду рад вас видеть в Коктебеле.» (Неизданная переписка Максимилиана Волошина и Михаила Булгакова) // Радуга. -Киев, 1989.-№4.- С. 125 130.

146. Из писем деятелей французского искусства к Волошину /Подготовка к печати П.Р. Заборова // Русская литература и зарубежное искусство. Л., 1986.1. C. 347-358.

147. Кудрова И.В. Письма М.И. Цветаевой к М.А. Волошину // Новый мир. -1977. -№ 2.-С. 231-245.

148. Купченко В.П. Письма М.И. Цветаевой к М. Волошину // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1975 год. Л., 1977. - С. 151- 185.

149. Купченко В.П. «Пишу Вам из России.»: Письмо Е.И. Замятина М.А. Волошину // Подъем. Воронеж, 1988. - № 5. - С. 121 - 125.

150. Купченко В.П. «Считал своим учителем»: Письмо Д.Б. Кедрина к М. Волошину // Вопросы литературы. 1986. - № 9. - С. 274 - 275.

151. Максимилиан Волошин в Петербурге: осень 1906: Письма к М.В. Сабаш-никовой /Публикация В.П. Купченко // Минувшее: Исторический альманах. -М. СПб., 1997. - Вып. 21. - С. 297 - 350.

152. Максимилиан Волошин: Из литературного наследия. Т. 1. - СПб., 1991.

153. Мейерхольд В.Э. Переписка. М., 1976.

154. Пастернак. Б.Л. Письмо к М.А. Волошину /Публикация Е.В. Пастернак и Е.Б. Пастернака // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1979 год,-Л., 1981.-С. 191 195.

155. Переписка A.B. Амфитеатрова и М.А. Волошина /Публикация Н.Ю. Гря-каловой // Минувшее: Исторический альманах. М. - СПб., 1997. - Т. 22. - С. 377 - 389.

156. Письма Гиля Рене к М.А. Волошину /Публикация П.Р. Заборова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1979 год. Л., 1981. - С. 231 -246.

157. Письма к Эллису // Блоковский сборник. Тарту, 1972. - Вып. 2. - С. 384.

158. Письма М.А. Волошина к A.M. Петровой: Из переписки революционных лет (1917-1922) //Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991. - С. 147-200.

159. Письма М.А. Волошина к В.В. Вересаеву // Дружба народов. 1983. - № 9.-С. 214-230.

160. Письма М.А. Волошина к матери: Из переписки революционных лет (1917-1922)// Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991. - С. 200 -261.

161. Письма Максимилиана Волошина к A.B. Гольдштейн /Публикация М. Ланды, А. Тюрина, Ж. Шерона // Звезда. 1998.-№4.-С. 142- 178.

162. Письма М.А. Волошина к матери 1889-1901 // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. Л., 1976. - С. 136 - 154.

163. Письма М.А. Волошина к художнику К.Ф. Богаевскому // Искусство. -1979.-№6.-С. 65-66.

164. Письма О. Ре дона к М.А. Волошину /Публикация П.Р. Заборова // Русская литература и зарубежное искусство. Л., 1986. - С. 349 - 451.

165. Письмо И. Бунина к М. Горькому // М. Горький. Материалы и исследования. Л., 1936. - Т. 2. - С. 416.

166. Письмо М.А. Волошина к военному министру /Подготовка текста Б. Гав-рилова // Ново-Басманная, 19. М., 1990. - С. 221 - 224.

167. Послания Максимилиана Волошина /Публикация А.К. Пушкина // Наше наследие. 1989. - № 1. - С. 95 - 103.

168. Последние годы жизни Максимилиана Волошина по письмам Н. Альтману /Публикация Н. Князевой, М. Ланды и Ж. Шерона // Русская литература. -1997. № 1,-С. 183 - 190.173. «Так будь же сам Вселенной и Творцом.»: Письма М.А. Волошина к

169. B.В. Вересаеву // Дружба народов. 1993. - № 4. - С. 222 - 239.174. «Удар, ее освободивший.»: Судьба поэтессы Э. Буржинской в переписке М. Волошина /Публикация А. Сергеева и А. Тюрина // Звезда. 1997. - № 11.1. C. 219-234.

170. Французские писатели-корреспонденты М.А. Волошина /Публикация П.Р. Заборова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1979 год. -Л., 1981.-С. 232-259.

171. Цветаева М.И. Письма к М.А. Волошину /Публикация В.П. Купченко // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1975 год. Л., 1977. -С.151 - 186.1. МЕМУАРНАЯ ЛИТЕРАТУРА

172. Амфитеатров A.B. Чудодей: Воспоминания о М. Волошине // Сегодня. -Рига, 1932. 11 сентября.

173. Анненков Ю. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. М., 1991.

174. Бабкин Д.С. Максимилиан Волошин (Из воспоминаний) // Русская литература.-Л., 1971. С. 148 - 154.

175. Белецкий А. Макс, Коктебель, Карадаг (1927-1932) // Новое литературное обозрение. М., 1996. - № 21. - С. 209-219.

176. Белый А. Воспоминания о Штейнере. Paris, 1982.

177. Белый А. Дом-музей М.А. Волошина // Звезда. 1977. - № 5. - С. 188 - 193.

178. Белый А. Между двух революций. М., 1990.

179. Белый А. Начало века. М. - Л., 1933.

180. Бенуа А.Н. Воспоминания о Максимилиане Волошине // Последние новости. Париж, 1932. - 28 августа.

181. Березарк И.Б. Райский уголок // Березарк И.Б. Штрихи и встречи. Л., 1982. -С. 175 - 184.

182. Брюсов В.Я. Дневники. 1891-1910. М., 1927.

183. Бугаева К.Н. Воспоминания о Белом. Беркли, 1981.

185. Васильева Е.И. «Две вещи в мире для меня всегда были самыми святыми: стихи и любовь» // Новый мир. 1988. - № 12. - С. 132 - 170.

186. Вересаев В.В. Невыдуманные рассказы о прошлом: Литературные воспоминания. Записи для себя. М., 1984.

187. Волошин М.А. Мемуарные записи о H.A. Марксе // Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991. - С. 121 - 147.

188. Волошин М.А. Зеленая змея: История одной жизни // Вестник новой литературы. M., 1990. - № 2. - С. 150 - 211.

189. Воспоминания о Максимилиане Волошине. М., 1990.

190. Воспоминания о серебряном веке. М., 1993.

191. Врангель Л.С. Воспоминания и стародавние времена. Вашингтон, 1964.

192. Герцык Е.К. Воспоминания. Париж, 1973.

193. Головин А.Я. Встречи и впечатления. М. - Л., 1960.

194. Гюнтер Иоганнес фон. Жизнь под восточным ветром. Между Петербургом и Мюнхеном. Мюнхен, 1969.

195. Зайцев Б. Далекое. Вашингтон, 1965.

196. Каверин В.А. Из записных книжек. О М. Волошине // Студенческий меридиан. М., 1977. - № 3. - С. 27 - 28.

197. Кашина-Евреинова А.А. Лето у Макса Волошина // Возрождение. Париж, 1955.-№42.-С. 108-115.

198. Крутикова Е.С. Жизнь и творчество. Л., 1969.

199. Маковский С.К. На Парнасе «Серебряного века». Мюнхен, 1962.

200. Маковский С.К. Портреты современников // Серебряный век. Мемуары. -М., 1990.-С. 111 114, 146- 159.

201. Максимилиан Волошин вспоминает. // Литературная учеба. 1988. - № 5.-С. 94- 112.

202. Мандельштам Н.Я. Вторая книга. Париж, 1972. - С. 98 - 101.

203. Мейерхольд В.Э. Статьи. Письма. Речи. Беседы. М., 1968.

204. Миндлин Э.Л. Необыкновенные собеседники. М., 1979.

205. Нюренберг А. Воспоминания, встречи, мысли об искусстве. М., 1969.

206. Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. Париж, 1988.

207. Опалов В.Г. У Максимилиана Волошина в Коктебеле // Красный Крым. -1929.-23 июня. -№ 140.

208. О Сарьяне. Страницы художественной критики. Отзывы современников. -Ереван, 1980.

209. Остроумова-Лебедева А.П. Автобиографические записки. Т. 3. - М., 1974.

210. Подмастерье святого ремесла: Воспоминания о Волошине // Литературное обозрение. 1989. - № 2. - С. 97 - 106.

211. Полканов А. Крымские встречи//Звезда. 1977.-№ 5. - С. 184- 187.

212. Полонская Е. Петроград Ленинград - Коктебель: Главы из книги воспоминаний «Встречи» // Новое литературное обозрение. - М., 1996. - № 21. - С. 194-208.

213. Рождественский В. Страницы жизни. М., 1974.

214. Сабашникова М.В. Зеленая змея. История одной жизни. Штутгарт, 1968.

215. Сарьян М.С. Из моей жизни. М., 1970.

216. Седых А. (Цвибак Я.М.) Волошин и Мандельштам // Седых А. Далекие, близкие. Нью-Йорк, 1962. - С. 18-33.

217. Слонимский М. Книга воспоминаний. М. - Л., 1966.

218. Терапиано Ю.К. Встречи. Нью-Йорк, 1953.

219. Толстой А.Н. Материалы и исследования. М., 1985.

220. Феодосия, мой древний град: Избранные страницы «Феодосийского альбома». Очерки. Воспоминания. Поэзия. Феодосия, 1997.

221. Ходасевич В.Ф. У М.А. Волошина в Коктебеле // Портреты словами. М., 1987.-С. 112-114.

222. Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник. М., 1991.

223. Ходасевич В.Ф. Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк, 1954.

224. Цветаева А.И. Зимний старческий Коктебель // Цветаева А.И. Неисчерпаемое. М., 1992. - С. 97 - 122.

225. Цветаева М.И. Живое о живом // Цветаева М.И. Проза. М., 1989. - С. 193-264.

226. Чуковский К.И. Чукоккала: Рукописный альманах Корнея Чуковского. -М., 1979.

227. Чулков Г.И. Годы странствий. М., 1930.

228. Эккерман И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. М. - Л., 1934.

229. Эренбург И.Г. Собрание сочинений: В 9 т Т. 8. - М., 1966.

230. Эренбург И.Г. Портреты современных поэтов. М., 1928.

231. НАУЧНАЯ И КРИТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

232. Абрамова И. Максимилиан Волошин в 1920-е годы: поэзия и позиция: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1994.

233. Аверинцев С.С. Историческая подвижность категории жанра; опыт периодизации // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. -С. 104- 106.

234. Ажгихина Н. Планета Коктебель // Огонек. 1991. - № 32. - С.24.

235. Акулинин В.Н. Философия всеединства. От B.C. Соловьева к П.А. Флоренскому. Новосибирск, 1990.

236. Алейников В. Возвращение «коктебельского отшельника» // В мире книг. -М., 1988.-С. 30-31.

237. Алексеева Н.Б. Игра в миротворчестве М.А. Волошина // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. Тюмень, 1999.-Вып. З.-С. 56 - 67.

238. Альбом-календарь к 120-летию со дня рождения М.А. Волошина. Коктебель, 1996.

239. Анненский И.Ф. Книги отражений. М., 1979.

240. Анненский И.Ф. О современном лиризме // Аполлон. 1909. - № 2. - С. 9.

241. Антон Крайний (Гиппиус 3.) Нужны ли стихи? // Новый путь. 1903. № 9. -С. 250- 251.

242. Арефьева Н.Г. Античные мотивы в творчестве М.А. Волошина: Автореф. дис. . кандидата наук; Филологические науки: 10.01.01./Моск. пед. гос. ун-т.-М., 1999.

243. Арпишкин Ю., Кацис J1. Волошинские чтения-91 // Литературное обозрение. 1991.-№9. -С. 66-67.

244. Артомонова М. В. Волошин-критик в журнале «Весы» // Из истории журналистики и литературы. М., 1988. - С. 4 - 19.

245. АУМ. Синтез мистических учений Запада и Востока. Нью-Йорк, 1987.

246. Афанасьева З.Д., Купченко В.П. Стихи гимназиста Волошина // Литературная Армения. Ереван, 1987. - № 8. - С. 95 - 96.

247. Багно В.Е. Зарубежная архитектура в русской поэзии к. XIX нач. XX в. // Русская литература и зарубежное искусство. - Д., 1986. - С. 156 - 189.

248. Баженов М. Кто за силуэтом? // Нева. Д., 1987. - № 6. - С.204 - 205.

249. Базанов В.В. «Маленькие поэмы» первых лет революции и 20-х годов // Русская литература. 1973. - № 4. - С. 103 - 114.

250. Базанов В.В. Об изучении русской советской поэмы 20-х годов // Русская литература. 1973. - № 1. - С. 165 - 187.

251. Балашов Н.И. «Дом поэта» Максимилиана Волошина: На путях анализа поэтики одного стихотворения // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1978.-Т. 37. -№ 5. -С. 414-422.

252. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

253. Богданов А. Поэма // Литературная учеба. 1985. - № 1. - С. 227 - 232.

254. Богомолов Н. Лики и лицо // Литературное обозрение. 1989. - № 2. - С. 63 - 66.

255. Богомолов H.A. Неизданный Волошин // Знамя. М., 2001. - № 6. - С. 232.

256. Богомолов Н. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 1999.

257. Болкунов А.Н. Лик Максимилиана Волошина: (Поэтика названия книги «Современники») // Филологические этюды. Саратов, 1998. - Вып. 1. - С. 75 -78.

258. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX начала XX веков в свете исторической поэтики. - Махачкала, 1989.

259. Бройтман С.Н. Субъектная структура русской лирики XIX нач. XX веков в историческом освещении // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. - Т. 47. - № 6. - 1988. - С. 527 - 538.

260. Булгакова И.В. Проблема «бытие/небытие» в мифопоэтике М. Волошина // Художественный текст и культура. Владимир, 1999. - 3. - С 63 - 66.

261. Булгаков С.Н. Письма к С.Н. Дурылину // Вопросы философии. 1990. -№3. - С. 156-165.

262. Буслаев Ф. Общее понятие о русской иконописи // Буслаев Ф. О литературе. Исследования и статьи. М., 1990. - С. 378 - 388.

263. Васильковский A.M. Жанровые разновидности русской советской поэмы. 1917 1941. Опыт типологической характеристики. - Киев, 1979.

264. Веселовский А.Н. Из поэтики розы // Веселовский А.И. Избранные статьи. -Л., 1939.-С. 132- 139.

265. Виллих X. Л.Л. Кобылинсский-Эллис и антропософское учение Рудольфа Штейнера (К постановке проблемы) // Серебряный век русской литературы: проблемы, документы. М., 1996. - С. 134 - 147.

267. Власов В.Г. Стили в искусстве. СПб., 1998.

268. Войтоловский Л. Очерки истории русской литературы XIX и XX веков. -Ч. 2.-М.-Л., 1928.

269. Волкова Т.С. Споры о жанре поэмы в современной советской критике // Филологические науки. 1974. - № 1. - С. 3 - 13.

270. Волошин М.А. Из литературного наследия / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом). СПб., 1999. - (2).

271. Волошина М.С. Дом поэта // Панорама искусств. М., 1991. - С. 150 - 189.

272. Волошинские чтения. М., 1981.

273. Волынский А. Борьба за идеализм. СПб., 1900.

274. Время Дягилева. Универсалии серебряного века. Пермь, 1993.

275. Всехсвятская Т. Годы странствий Максимилиана Волошина: (беседа о поэзии). -М., 1993.

276. Встречи Блока с Волошиным: Александр Блок: Новые материалы и исследования: В 5 книгах. Кн. 4. - Т. 92. - М., 1987. - С. 524 - 527.

277. Гаврилов Б.А. Жанровое и стилевое своеобразие стихотворного цикла М.А. Волошина «Путями Каина» // Проблема взаимодействия метода, стиля и жанра в литературе: Тезисы докладов. Ч. 2. - Свердловск, 1989. - С. 27 - 28.

278. Гаврилов Б.А. «Как европеец, как художник, как поэт.» // НовоБасманная, 19. М., 1990. - С. 211 - 220.

279. Гаврюшин Н.К. Космический путь к «вечному блаженству» (К.Э. Циолковский и мифология технократии) // Вопросы философии. 1992. - № 6. - С. 125 - 132.

280. Гарин И.И. Серебряный век: В 3 т. М., 1999. - Т. 1.

281. Гаспаров М.Л., Скулачева Т. М. Волошин: свободен ли его свободный стих? // Вчера, сегодня, завтра русского верлибра. М., 1997. - С. 6 - 7.

282. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М., 1991.

283. Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997.

284. Гнатюк М.П. Поэма как литературный вид. Киев, 1972.

285. Гольденберг В. Антропософское движение и его пророк. Берлин, 1923.

286. Гольдштейн П.Ю. Дом поэта. Иерусалим, 1980.

287. Гофман М. Книга о русских поэтах последнего десятилетия. М., 1923.

288. Грановская Л. М. Слово в поэтическом языке Волошина П Типология текста в функционально-стилистическом аспекте. Пермь, 1990. - С. 103 - 113.

289. Грякалова Н.Ю. Революция в образах: (М.А. Волошин и A.B. Амфитеатров в 1905-1906 гг.) // Литература и история (Исторический процесс в творческом сознании русских писателей и мыслителей XVIII XX вв.) - Вып. 2. - М., 1997.-С. 251 -262.

291. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

292. Давыдов З.Д., Купченко В.П. М. Волошин: Рассказ о Черубине де Габриак // Памятники культуры: Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник.-М., 1988- 1989. С. 41 -61.

293. Давыдов 3. Д., Купченко В.П. Черубина // Памир. 1989. - № 8. - С. 124 - 160.

295. Дадина (Тимофеева) JI.B. М. Волошин в Коктебеле // Новый журнал. -Нью-Йорк, 1954.-№39.-С. 176- 193.

296. Данилова Т.А. М. Цветаева и М. Волошин: культура книги и культ человека // Диалог культур. Барнаул, 1999. - С. 78 - 82.

297. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики. Кемерово, 1983.

298. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл. Проблемы теории и истории. -Красноярск, 1988.

299. Даркевич В.П. Путями средневековых мастеров. М., 1972.

300. Долгополов Л.К. Волошин и русская история: (На материале крымских стихов 1917-1921 гг.)//Русская литература. Л., 1987.-№4.- С. 168 - 175.

301. Долгополов Л.К. На рубеже веков: О русской литературе конца XIX начала XX века. - Л., 1984.

302. Долгополов Л.К. Поэмы Блока и русская поэма конца XIX начала XX века. - Л., 1964.

303. Долгополов Jl.К. У Волошина в Коктебеле // Литературная газета. 1987. 10 июня (№ 24). - С. 6.312. «Дух готики» неосуществленный замысел М.А. Волошина /Публ. A.B. Лаврова // Русская литература и искусство. - Л., 1986. - С. 317 - 346.

304. Енишерлов В.П. Судьба Максимилиана Волошина // Енишерлов В.П. Времен прослеживая связь. М., 1985. - С. 114 - 120.

305. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989.

306. Есаулов И.А. Родное и вселенское в сборнике стихов Максимилиана Волошина «Демоны глухонемые» // Дискурс: коммуникация, образование, культура. Новосибирск, 1998. - № 5 - 6. - С. 96 - 98.

307. Жемпель Ж. Создатели храмов. Париж, 1975.

309. Жарких В.Б. Максимилиан Волошин о природе подсознательного и его значении для творчества// Искусство. 1989. - № 2. - С. 51 - 53.

310. Жарких В.Б. Сущность творчества в эстетике М.А. Волошина (Время как атрибут творческого процесса): Автореф. дис. . канд. философ, наук. М., 1989.

311. Заборов П.Р. М.А. Волошин и A.A. Смирнов // Труды Отдела древнерусской литературы. СПб., 1997. - Т. 50. - С. 649 - 654.

312. Завадская Е.В. Поэтика киммерийского пейзажа в акварелях М.А. Волошина (Отзвуки культуры Востока) // Волошинские чтения. М., 1981. - С. 49 -58.

313. Зеркало. Семиотика зеркальности // Труды по знаковым системам. Вып. 22.-Тарту, 1988.

314. Иванов Вяч. Вс. Волошин как человек духа // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М., 2000. - Т. 2. - С. 155 - 200.

315. Иванова И.С. Феномен уходящего времени в лирике М. Волошина // Экономика. Политика. Культура. М., 1998. - Вып. 3. - С. 120 - 123.

316. Из студенческих лет М.А. Волошина /Публикация Р.П. Хрулевой // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. JL, 1976. - С. 136 - 155.

317. Ильин В.Н. Религия революции и гибель культуры. Париж, 1987.

318. Искржицкая И.Ю. Культурологический аспект литературы русского символизма. -М., 1997.

319. Историческая поэтика: итоги и перспективы изучения. М., 1986.

320. Казаркин А.П. Литературно-критическая оценка. Томск, 1987.

321. Калинин Ю. Последняя встреча // Нева. 1997. - № 4. - С. 226 - 229.

322. Камни: мистика и реальность. СПб., 1997.

323. Кандинский В.О. О духовном в искусстве. Л., 1990.

324. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820 1870-е гг.). - Новосибирск, 2001.

325. Карлгрен Ф. Антропософский путь познания. М., 1991.

326. Карловский И., Войтехович Р. «Я шел сквозь ночь.»: М. Волошин на пути к «трагедии материальной культуры» // Русская филология. Тарту, 1998. -№9.-С. 122- 131.

327. Карловский И. К генезису сонетной формы Максимилиана Волошина // Русская филология. Тарту, 1996. - № 7. - С. 173 - 179.

328. Карпов A.C. Русская советская поэма. 1917 1941. - М., 1989.

329. Кашинская В.В. Философия творчества М. Волошина // Русская литературная критика серебряного века. Новгород, 1996. - С. 40 - 44.

330. Карулина Т.Б. Освальд Шпенглер и немецкая философия истории 20-30-х гг. XIX в.: Автореф. канд. дис. . .философ, наук. М., 1993.

331. Кацис Л. Рецензия // Литературное обозрение. М., 1997. - № 6. - С. 82.

332. Кашинская B.B. Метафора в художественной системе М. Волошина: На материале лирики 1900-1910 гг. // Художественное мышление в литературе XVIII XX веков. - Калининград, 1996. - С.111 - 119.

333. Киканс В.П. Современная советская поэма. Рига, 1982.

334. Кирпель И.Л. Лирический герой современной поэмы. Киев, 1977.

335. Кобзев H.A. Тайное и явное у А. Ахматовой и М. Волошина // Ахматов-ские чтения. Тверь, 1991. - С. 66-73.

336. Коваленко С.А. Поэма как жанр литературы. М., 1982.

337. Коваленко С.А. Художественный мир советской поэмы: Возможности жанра. -М., 1989.

338. Козубовская Г.П. Проблема мифологизма в русской поэзии конца XIX -начала XX веков. Самара - Барнаул, 1995.

339. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX -XX веков.-М., 1990.

340. Колосницына Н.В. Максимилиан Волошин и Черубина де Габриак: (К вопросу творческих взаимосвязей) // Филологические этюды. Саратов, 2001. -Вып. 4.-С. 43 -44.

341. Комолова Н.П. «Миф Италии» Гете и его реминисценции у Волошина и Габричевского // Россия и Италия. М., 2000. - Вып. 4. - С. 199 - 215.

342. Комолова Н.П. Россия и Европа в историософской концепции М.А. Волошина // Европейский альманах. М., 2000. - 1999. - С. 106 - 121.

343. Компаниец В.А. Тема России в цикле Волошина «Демоны глухонемые» и ее связи с библейским мифом // Единицы восточно славянских языков: структура, семантика, функция. - Тула, 1992. - С. 207 - 215.

344. Коновалова О.Ф. «Написание о царях московских» И.М. Катырева-Ростовского в переложении М.А. Волошина // Труды Отдела древнерусской литературы. T.XXXIII. Древнерусские литературные памятники. Л., 1979. - С. 380-384.

345. Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972.

346. Конради К.О. Гете. Жизнь и творчество. М., 1987. - Т. 1.

347. Корецкая И.В. Максимилиан Волошин: искусство и судьба // Корецкая И.В. Литература в кругу искусств (полилог в начале XX века). М., 2001. - С. 265 - 294.

348. Корф Г. Критика теорий культуры Макса Вебера и Герберта Маркузе. -М., 1975.

349. Космические Легенды Востока. М., 1997.

350. Кошемчук Т.А. Сонет М.А. Волошина «Над зыбкой рябью вод.» // Анализ одного стихотворения. Л., 1985. - С. 214 - 225.

351. Кошемчук Т.А. Сонеты Максимилиана Волошина: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тбилиси, 1990.

352. Кричевская Ю.Р. Модернизм в русской литературе: эпоха серебряного века. -М., 1994.

353. Крым Максимилиана Волошина: Фотографии, документы, открытки из государственных и частных архивов. Киев, 1994.

354. Крымский альбом: Историко краеведческий и литературно - художественный альманах. - Коктебель, 1996.

355. Кто видит сны и помнит имена. (И.М.) // Родина. 1998. -№ 1. - С. 9495.

356. Кулинич A.B. Новаторство и традиции в русской советской поэзии 20-х годов.-Киев, 1967.

357. Культура и искусство средневекового города. М., 1984.

358. Куприянов И.Т. История одной дружбы // Радуга. 1977. - № 6. - С. 149157.

359. Куприянов И.Т. Судьба поэта: (Личность и поэзия М. Волошина). Киев, 1978.

360. Куприянов И.Т. Формирование поэтической личности Максимилиана Волошина: Автореф. канд. дис. . филол. наук. Киев, 1971.

361. Купченко В.П. «А все-таки север роднее» (К истории взаимоотношений М.А. Волошина с литературоведом и искусствоведом Э.Ф. Голлербахом).// Нева. - 1991. - № 3. - С. 182- 187.

362. Купченко В.П. «Бросить горсть идей» // Кодры. Кишинев. - 1989. - № 12.-С. 140- 141.

363. Купченко В.П. « В вечных поисках истоков.» // Наука и религия. М., 1990.-№2.-С. 29-31.

364. Купченко В.П. В Забайкалье через Париж // Байкал. - Улан-Удэ. - 1989. - № 2. - С. 142- 144.

365. Купченко В.П. Волошин о Великой Французской революции // Русская литература. 1989. - № 3. - С. 58 - 62.

366. Купченко В.П. Вольнолюбивая юность поэта: М.А. Волошин в студенческом движении // Новый мир. 1980. - № 12. - С. 216 - 223.

367. Купченко В.П. Встречи Блока с Волошиным //Литературное наследство. -Т. 92. Книга 4. - М., 1987. - С. 524 - 527.

368. Купченко В.П. Газеты, люди, события.: М.А. Волошин в Париже в 1911-1912 гг. Хроника // Диаспора: Новые материалы. Париж - СПб., 2001. -Вып. 1.-С. 289-323.

369. Купченко В.П. Жизнь Максимилиана Волошина. СПб., 2000.

370. Купченко В.П. И.В. Гете в творчестве М.А. Волошина // Русская литература. 1997. -№ З.-С. 145 - 155.

371. Купченко В.П. Загадочное стихотворение М. Цветаевой // Русская литература. 1996. - № З.-С. 256-259.

372. Купченко В.П. «И красный вождь, и белый офицер.»: О связях поэта М. Волошина в годы гражданской войны // Звезда. 1991. - № 10. - С. 152 - 157.

373. Купченко В.П. История одной дуэли: К биографии Волошина и Гумилева // Ленинградская панорама. Л., 1988. - С. 388 - 400.

374. Купченко В.П. Киммерийские этюды: События. Люди. Памятники. Феодосия, 1998.

375. Купченко В.П. Максимилиан Волошин в зеркале записных книжек // Волошин М.А. Записные книжки. М., 2000. - С. 5 - 9.

376. Купченко В.П. Максимилиан Волошин ученик Рудольфа Штейнера // rpaHU.=Crani-Frankfurta. - М., 1999. - Т. 65, № 190. - С. 224 - 243.

377. Купченко В.П. М. Волошин о Великой Французской революции // Русская литература. 1989. - № 3. - С. 57 - 66.

378. Купченко В.П. М. Горький и М. Волошин // Русская литература. 1976. -№ 8.-С. 144- 151.

379. Купченко В.П. Максимилиан Волошин в Средней Азии и Казахстане. К 100-летию со дня рождения поэта // Простор. 1977. - № 5. - С. 122 - 125.

380. Купченко В.П. Муза меняет имя? // Советский музей. 1985. - № 3. - С. 42 - 44.

381. Купченко В.П. «На портреты свои не похож.»: Чехов и Волошин // Чехов и его время. М„ 1977. - С. 200 - 204.

382. Купченко В.П. Осип Мандельштам в Киммерии: Материалы к творческой биографии // Вопросы литературы. 1987. -№ 7. - С. 186 - 202.

383. Купченко В.П. Остров Коктебель. М., 1981.

384. Купченко В.П. Парижские адреса Максимилиана Волошина // Русская мысль. Париж, 1997. - № 4190, 4191,4192.

385. Купченко В.П. Подвиг высшего смирения // Наука и религия. 1992. - № 2.-С. 16-19.

386. Купченко В.П. «Революция губит лучших.» // Урал. Екатеринбург, 1996. -№ 1-18. - С. 193 -204.

387. Купченко В.П. Ссора поэтов: (К истории взаимоотношений О. Мандельштама и М. Волошина) // Слово и судьба: Осип Мандельштам. М., 1991. - С. 176- 183.

388. Купченко В.П. Странствие Максимилиана Волошина: Документальное повествование. СПб., 1997.

389. Купченко В.П. Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1877 1916. - СПб., 2002.

390. Купченко В.П. Турниры поэтов в Коктебеле: (О поэтических конкурсах, проводившихся в доме М.А. Волошина) // Литературная учеба. 1988. - № 4. -С.165- 169.

391. Купченко В.П. «Это чистое и одаренное существо»: (О жизни и творчестве М. Волошина) // Искусство Ленинграда. 1989. - № 3. - С. 83 - 85.

393. Купченко В.П., Давыдов З.Д. М.А. Волошин и А.П. Бенуа // Панорама искусства. М., 1988.-№ 11.-С. 163-181.

394. Купченко В.П., Марков А. «Как знак. в дар. на память.»: Дарственные надписи М.А. Волошина на книгах // Дружба народов. 1984. - № 7. - С. 236-239.

395. Лазарев В. Освальд Шпенглер и его взгляды на искусство. М., 1922.

396. Ланн Е. Л. Писательская судьба Максимилиана Волошина. М., 1926.

397. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. М., 1974.

398. Левина Л.М., Казакова И.Б. Собор и Роза (К вопросу о теме инициации в европейской романистике) // Культура и текст 99. Пушкинский сборник. -СПб. - Самара - Барнаул, 2000. - С. 278 - 292.

399. Ле Гофф Жак. Цивилизация средневекового Запада. М., 1991.

400. Лейдерман П.Л. Движение жизни и законы жанра (Жанровые закономерность развития советской прозы в 60-70-е годы). Свердловск, 1982.

401. Лепахин В. Линия и цвет в иконе и поэзии (По стихам и статье М.А. Волошина «Чему учат иконы?») // Лепахин В. Икона в русской художественной литературе: Икона и иконопочитание, иконопись и иконописцы. М., 2002. С. 601 -617.

402. Лепахин В. Символизм иконы в восприятии М. Волошина поэта и художника // Dissertationes Slavicae. - Szeged, 1985. - Vol. 17. - С. 249 - 261.

403. Лимонова Л.В. Мотив пути в лирике М. Волошина. Ужгород, 1989.

404. Линденберг К. Рудольф Штейнер: Биография. М., 1995.

405. Лобанова Ю.В. Образ города в художественной культуре / Автореф. . канд. культурологии. СПб., 1998.

406. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992.

407. Лукин Ю.Н. Орден розенкрейцеров. Харбин, 1938.

408. Лурье А.Н. Поэтический эпос революции. Л., 1975.

409. Львов-Рогачевский В. Новейшая русская литература. М., 1923.

410. Люсый А. К опознанию Макса // Новый мир. 1998. - № 2. - С. 207 - 210.

411. Лялина М. Влияние французской поэзии XIX века на раннее творчество Максимилиана Волошина // Русская литература. 1993. - № 4. - С. 192 - 199.

412. Лясковская O.A. Французская готика. М., 1973.

413. М.А. Волошин и Ф. Сологуб /Публикация В.П. Купченко // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1975 год. Л., 1977. - С. 151 - 185.

414. Магомедова Д.М. Блок и Волошин: (Две интерпретации мифа о бесовстве) // Ученые записки Тартуского гос. университета. Тарту, 1990. - Вып. 917. Бло-ковский сборник. - № 11. - С. 39 - 49.

415. Максимилиан Волошин художник: Сборник материалов. - М., 1976.

416. Максимов Д.Е. Русские поэты начала XX века. М., 1986.

417. Мамонтов В.А. М.А. Волошин и В.Я. Брюсов // Ученые записки Хабаровского педагогического института. Серия литературная. 1971. - Т. 31. - С. 52 -65.

418. Мануйлов В.А. Валерий Брюсов и Максимилиан Волошин // Брюсовские чтения 1971 года. Ереван, 1973. - С. 438 - 473.

419. Марков А. «.Мой дом раскрыт навстречу всех дорог» //Поэзия. М., 1988. -№ 51. -С. 171 - 172.

420. Мастера русского стихотворного перевода. М., 1968.

421. Мелихов А. Земля добровольного изгнанья // Октябрь. М., 2001. - № 11. - С. 176- 178.

422. Менделевич Э.С. «Пойми простой урок моей земли.» (Статьи о Максимилиане Волошине). Орел, 2001.

423. Метнер Э. Размышления о Гете. Разбор взглядов Р. Штейнера в связи с вопросами критицизма, символизма и оккультизма. М., 1914.

424. Микешин A.M. Русская романтическая поэма XX века. Вологда, 1991.

425. Микушевич В. Отродье кошки и кобылы // Новая юность. М., 1997. - № 4.-С. 128- 133.

426. Милюгина Е.Г. Доблесть и «Грааль скорбей» Поэта-Человека в понимании Максимилиана Волошина // Романтизм: грани и судьбы. Тверь, 1999. -Вып. 2.-С. 115 - 118.

427. Михайлова М.В. Максимилиан Волошин и Георгий Чулков // Серебряный век русской литературы: проблемы, документы. М., 1996. - С. 33 - 44.

428. Михайлова М.В. Проблема зрителя в театральной критике М.А. Волошина // Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. - С. 124 - 136.

429. Михеева С.А. Своеобразие художественного мышления в стихах о Ким-мерии М. Волошина // Художественное мышление в литературе XVIII XX веков. Калининград, 1996. С. 21-27.

430. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.

431. Муратова K.M. Мастера французской готики. М., 1988.

432. Мэттьюз Д. Традиция Грааля. М., 1997.

433. Наровчатов С. «Благослови свой синий окоем.» // Литературная газета. -1977.- 1 июня.-С. 6.

434. Немировский А.И., Уколова В.И. Свет звезд, или Последний русский розенкрейцер. М., 1994.

435. Нижегородова Е.И. «Весь тайный строй сплетений, швов и скреп.»: Система криптограмм и криптофигур в лирике М. Волошина // Русская литературная критика серебряного века. Новгород, 1996. - С. 34 - 37.

436. Нижегородова Е.И. «Пушкинское слово» в лирике М. Волошина // Вестник Воронеж, гос. ун-та. Сер. 1. Гуманит. науки. Воронеж, 1999. - Вып. 1. С. 23-31.

437. Никитин В.А., Купченко В.П. К истории взаимоотношений П.А. Флоренского и М.А. Волошина (Документы и свидетельства) // Минувшее: Исторический альманах. М., 1992. - Вып. 6. - С. 325 - 337.

438. Образцова В.П. М. Волошин и французская поэзия 2 половины XIX в. -Симферополь, 1988.

439. Орлов В.Н. Перепутья; Из истории русской поэзии начала XX века. М., 1976.

440. Осипова Н.О. Мифопоэтический анализ поэзии серебряного века // Наука о литературе в XX веке. М., 2001. С. 213 - 234.

441. Ответы М.А. Волошина на анкету Е.А. Архиппова «О любви к по-этам»(1932) // Советская библиография. 1989. - № 2. - С. 83 - 88.

442. Павлова Е.В. Максимилиан Волошин. Миражи модерна // Проблемы истории, филологии, культуры. М. - Магнитогорск, 2000. - Вып. 9. - С. 430 -435.

443. Пейзажи Максимилиана Волошина: Репродукции. Л., 1970.

444. Перельмутер В. Третий собеседник. (О переводах М. Волошина) // Мастерство перевода. Сборник 12. - М., 1979. - С. 413 - 428.

445. Пинаев С.М. Близкий всем, всему чужой. Максимилиан Волошин в историко-культурном контексте серебряного века. М., 1996.

446. Пинаев С.М. Нам ли весить замысел Господний?: Историософия Максимилиана Волошина // Родина. 1996. - № 2. - С. 10-16.

447. Пинаев С.М. «Стихотворения. 1900-1910» М. Волошина в эзотерическом прочтении // Вестник РУДН. Серия: Литературоведение. Журналистика. М., 1996.-№ 1. С. 20-28.

448. Пищальникова В.А. Лексический поэтический уровень в раннем творчестве Волошина. Барнаул, 1988.

449. Планерское Коктебель. - Симферополь, 1975.

450. Поваркова О.Я. Цветовая символика иконы два опыта истолкования (Волошин и Флоренский) // Актуальные проблемы истории и теории эстетики. -М., 1990. - С. 49-64.

451. Подковырова В.Г. Венок сонетов в русской литературе 1889-1940 гг.: Ав-тореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 1998.

452. Полонский В. О стихотворениях Волошина // Всеобщий ежемесячник. -1910. 15.-С. 91 - 100.

453. Померанц Г.С. История в сослагательном наклонении // Вопросы философии. 1990. - № 11. - С. 55 - 67.

454. Попов В.В. Документальное повествование о М. Волошине // Русская литература. 1997. - № 1. - С. 221 - 222.

455. Прокопов Т. «До сих пор не расстрелян.»: Книга о триумфах «мудреца коктебельского» // Книжное обозрение. 1997. - № 44. - С. 10.

456. Прокофьев С. Р. Штайнер и краеугольные мистерии нашего времени. -Ереван, 1992.

457. Путенихина И.А. Леонов и Волошин. Мироздание по. // Русская литература. 2000. - № 1. - С. 280.

458. Путенихина И.А. Максимилиан Волошин: поэтическая эсхатология. -Магнитогорск, 2000.

459. Робинсон А.Н. Неизданная поэма М.А. Волошина о Епифании // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 17.-Л., 1961. - С. 512 - 519.

460. Розенталь Э.М. Планета Макса Волошина. М., 2000.

461. Рохлина Н. Метафизическая концепция света или неоплатонический принцип эманации в поэзии Максимилиана Волошина // The Silver Age in Russian Literature. Harnogate. - 1990. - P. 32 - 58.

462. Рубинштейн H. Дом без поэта // Дядя Ваня. М., 1991. -№ 1. - С. 41 - 64.

463. Самвелин Н. Легенда о коктебельском отшельнике: (О жизни и творчестве Волошина) // В мире книг. 1987. - № 4. - С. 65 - 67.

464. Сараскина Jl. Путями Каина // Сараскина Л. «Бесы». Роман предупреждение.-М., 1990.-С. 383 - 391.

465. Сарычев В.И. Эстетика русского модернизма. Проблема «жизнетворчест-ва». Воронеж, 1991.

466. Свасьян К.А. Философское мировоззрение Гете. Ереван, 1983.

467. Селивановский А. Очерки по истории русской советской поэзии. М., 1936.

468. Серебряный век. Кемерово, 1996.

469. Смирнов И.С. «Все видеть, все понять.» (Запад и Восток Максимилиана Волошина) // Восток Запад. Исследования. Переводы. Публикации. - М., 1985. -Вып. 2.-С. 170- 189.

470. Степнов В. «Я все-таки только поэт.»// Современная драматургия. М., 1990. -№ 6. - С. 251 -252.

471. Сыроватко Л.В. Мотивы Достоевского в книгах стихов Максимилиана Волошина и Игоря Северянина // Достоевский: Материалы и исследования. -СПб., 2000.-Т. 15.-С. 203 -213.

472. Тавризян Г.М. О. Шпенглер, Й. Хейзинга: две концепции кризиса культуры. М., 1989.

473. Таль Б. Поэтическая контрреволюция в стихах М. Волошина // На посту. -1923,-№4.

474. Танасийчук В. Из коктебельской сокровищницы // Наука и жизнь. 1983. -№ 1.-С. 134- 141.

475. Терещенко И.Б. Н. Бердяев и М. Волошин о роли машины и техники в жизни человека // Духовное производство и его специфика. Хабаровск, 2000. -С. 51 -57.

476. Титаренко С.Д. Сонет в поэзии серебряного века: Художественный канон и проблема стилевого развития. Кемерово, 1998.

477. Тишунина Н.В. Трагедия Вилье де Лиль Адана «Аксель» и формирование эстетики символистской драмы во Франции // Художественное мышление в литературе XVIII XX веков. - Калининград, 1996. - С. 88 - 96.

478. Ткаченко А. Коктебель Максимилиана Волошина // Дальний Восток. -Хабаровск, 2000. № 9/10. - С. 204 - 217.

479. Трубников В.М. Константин Богаевский и Максимилиан Волошин певцы Киммерии // Историко-теоретические аспекты художественной культуры и образования. - Мурманск, 2001. - Вып. 1. - С. 6 - 25.

480. Тюпа В.И., Фуксон Л.Ю., Дарвин М.Н. Литературное произведение: проблемы теории и анализа. Вып. I. - Кемерово, 1997.

481. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

482. Унгер К. Что такое антропософия? Париж, 1932.

483. Уокер Б. Кружковая культура и становление советской интеллигенции: На примере Максимилиана Волошина и Максима Горького // Новое литературное обозрение. M., 1999. - № 40. - С. 210 - 222.

484. Фатющенко В.И. Из истории русской лирики 10-х начала 20-х гг. - М., 1990.

485. Филиппов Г. Дом в мироздании // Волошин М.А. Дом поэта. Л., 1991. - С. 7-26.

486. Филиппов Г.В. Русская советская философская поэзия. Л., 1984.

487. Фоменко И.В. Лирический цикл: Становление жанра, поэтика. Тверь, 1992.

488. Фоменко И.В. О поэтике лирического цикла. Калинин, 1984.

489. Фрезинский Б. Одиссея Владимира Купченко: «Странствие Максимилиана Волошина» // Русская мысль. Париж, 1997. - № 4182. - С. 12-13.

490. Френкель-Лундборг О. Что такое антропософия? Калуга, 1991.

491. Фулканелли. Тайны готических соборов. Ваклер, 1996.

492. Цветков В. Поэт и гражданская смута: (О поэзии М. Волошина) // Перспективы. 1992. -№ 1.-С. 113 - 119.

493. Чагина B.B. Историософские и психологические аспекты концепции России в поэтическом творчестве Максимилиана Волошина: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2002.

494. Часовских Т.И. Архетип странничества в жизни и творчестве М. Волошина // Диалог культур. Барнаул, 1998. - С. 89-93.

495. Часовских Т.И. Надписи на акварелях (М. Волошин) // Культура и текст: Литературоведение. Ч. 2. - СПб., - Барнаул, 1998. - С. 217-219.

496. Часовских Т.И. Странничество и его культурные смыслы в творчестве М. Волошина // Диалог культур. Барнаул, 1999. - С. 74 - 78.

497. Часовских Т.И. Цикл М. Волошина «Руанский собор»: культурологический комментарий // Культура и текст 99. Пушкинский сборник. СПб. - Самара - Барнаул, 2000. - С. 293 - 298.

498. Чегодаев А.Д. Импрессионисты. M., 1971.

499. Чеплакова Е. К. Паустовский и М. Волошин // К.Г. Паустовский: Материалы и сообщения. Вып. 1. - M., 1996. - С. 98 - 130.

500. Червяченко Г.А. Поэма в советской литературе. Ростов - на - Дону,1978.

501. Черкасова О. Школа Р. Штайнера. Самара, 1996.

502. Чернец Л.В. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). М., 1982.

503. Четина Е.М. Евангельские образы, сюжеты, мотивы в художественной культуре. Проблемы интерпретаций. М., 1998.

504. Числов М.М. Время зрелости пора поэмы. Современное состояние - М., 1987.

505. Шакиров С.М. Пушкин в художественном мире М.А. Волошина // Вест. Челябин. ун-та. Сер. 2. Филология. Челябинск, 1999. - № 1. - С. 133 - 138.

506. Шерстнева Н. Максимилиан Волошин и Туркестан // Звезда Востока.1979.-№6.-С. 152- 153.

507. Шиллер Пауль Е. Антропософский путь ученичества. Калуга, 1992.

508. Шунейко A.A. «Мне было сказано: . ты будешь подмастерьем.» (Масонская символика в творчестве М. Волошина) // Русская речь. 1997. - №№ 2, 3.

509. Шустов А.Н. М. Волошин: Продолжение знакомства // Филологические записки. Воронеж, 2001. - Вып. 15. - С. 280.

510. Шюре Э. Великие посвященные. Очерк эзотеризма религий. Калуга. Репринтное издание. 1914.

511. Эйдельман Т. «Будь прост, как ветр, неистощим, как море» // Книжное обозрение. М., 2001. - № 6. - С. 8.

512. Элиаде М. Аспекты мифа. Gallimard, 1995.

513. Эллис (Кобылинский J1.JL) Русские символисты. Томск, 1996.

514. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны; О литературном развитии XIX XX веков. -М., 1988.

515. Эпштейн М. «Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990.

516. Эткинд Е. Проза о стихах. СПб., 2001.

517. Якобсон А. Конец трагедии. Вильнюс, 1992.

518. Яковлев М. Судьба России в поэзии А. Блока и М. Волошина: Автореф. дис. .канд. филол. наук.-М., 1995.

519. Ярушевская Т.В. О художественной функции самоцвета в образной палитре Волошина // Вопросы русской литературы. Львов, 1989. - Вып. 1 (53). -С. 75 - 82.

520. ЛИТЕРАТУРА НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

521. Albert M. A. Maksimilian Volosin, critique d art, poete et peirtre // Rev. des etudes slaves. - P. 1997. - T.69. - Fasc. 3. - P. 453 - 456.

522. Bryant N. The High Book of the Grail. London, 1978.

523. KogaK M. Дв1 з"яви одного ангела: (Леся Украшнка i Максимшан Волошин) // Слово i час. Кшв, 2001. - № 2. - С. 18 - 27.

524. Купр1янов I.Т. Письменнищка репутащя МаксимЫана Волошина // Ра-дяньске лггературознавство. 1970. - № 5. - С. 41 - 54.

525. Купр1янов I.T. Постична спадщина митця // Радянське л1тературознавство.- 1975,-№2.-С. 82-84.

526. Le Robert. Dictionnaire de la langue française. Par Paul Robert. 2 eme ed. -T. VI. - Paris, 1988.

528. Marsh C. M. A. Voloshin: Artist, poet, a study of the synaesthetic aspects of his poetry. Birmingham, 1983.

529. Matthews, J. and Green, M. The Grail Seekers Companion. Aquarian Press. -London, 1988.

530. Mumford L. The myth of the machine: Technics and human dexelopment. -New-York, 1966.

531. Orlowskij. W romantycznej krainie poezji (Krym Puszkina, Mickiewicza, Woloszyna i Bernarda) // Annales Universitatis Mariae Curie-Sklodowska. Lublin, 2001.-Vol. 19. 2001.- S. 39- 55.

532. Poe E.A. Selected prose, poetry, and Eureka. New Yorkk, 1950. P. 587.

533. Sheer Barry P. Maksimilian Voloshin and the Search for Form (s) // Slavic and East European Journal. 1991. -№ 4. -P. 518 - 536.

534. Steiner R. Mein Lebensgang Dornach. Schwer, 1962.

535. Wallrafen С. Maksimilian Volosin als Kunstler und Kritiker // Slavistishe Beitr.- München, 1982. Bd. 153. - S. 205 - 224.

536. СПРАВОЧНАЯ И УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА

537. Бавин С.П., Семибратова И.В. Судьбы поэтов серебряного века. М., 1993.

538. Бауэр В., Дюмотц П., Головин С. Энциклопедия символов /Пер. с нем. Г.И. Гаева. М., 1995.

539. Библейская энциклопедия: Репринтное издание: Типография А.И. Снегиревой, 1981. Труд и издание Архимандрита Никидора. М., 1990.

540. Блаватская Е.П. Теософский словарь. М., 1994.

541. Большая советская энциклопедия: В 9 т. - М., 1951.

542. Боннар А. Греческая цивилизация: В 3 т. М., 1992.

543. Гордович К.Д. История отечественной литературы XX века. СПб., 1997.

544. Дмитриева H.A. Краткая история искусств. Вып. 1. - М., 1987.

545. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Л., 1979.

546. История русской литературы /Под ред. К.Д. Муратовой: В 4 т. Т.4. Литература конца XIX - начала XX века (1881 - 1917).-Л., 1983.

547. История русской литературы. XX век. Серебряный век /Под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страда, Е. Эткинда. - М., 1995.

548. История русской советской литературы /Под ред. А.И. Метченко и С.М. Петрова: В 2 т. -М., 1983.

549. История русской советской поэзии. 1917 1941Л., 1983.

550. История французской литературы: В 4 т. Т.З. - М., 1959.

551. Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966.

552. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994.

553. Кох Р. Книга символов. Эмблемата. М., 1995.

554. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. /Под ред. В.А. Суркова. М., 1962.

555. Кржижановский С. Поэтика заглавий. M., 1931.

556. Купченко В.П. Волошин М.А. //Русские писатели: 1800- 1917: Биографический словарь. Т. 1. - M., 1989. - С. 475 - 478.

557. Купченко В.П. Волошин М.А. Библиографическая справка // Русские писатели. Библиографический словарь: В 2 ч. /Сост. П.А. Николаев. Ч. 1. А - Л. -С. 151 - 153.

558. Леденев A.B. Литературные группировки в русском символизме первой половины 1900-х годов // Из истории русской литературы конца XIX начала XX века /Под ред. А.Г. Соколова, М.В. Михайлова. - М., 1988. - С. 91 - 104.

559. Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М., 1987.

560. Лихачев Д.С. Текстология: Краткий очерк. М. - Л., 1964.

561. Мифологический словарь. М., 1990.

562. Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. М., 1994.

563. Пайман А. История русского символизма. М., 1998.

564. Поэтические течения в русской литературе конца XIX начала XX века. -М„ 1988.

565. Русская художественная культура конца XIX начала XX века (1908 -1917).-Кн. З.-М., 1977.

566. Сарабьянов Д.В. История русского искусства конца XIX начала XX века. - М., 1993.

567. Соколов А.Г. История русской литературы к. XIX нач. XX века. - М., 1988.

568. Соколов А., Красовский Е., Леденев А. История русской литературы кон. XIX-нач. XX в.-М„ 1983.

569. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.

570. Философский энциклопедический словарь. М., 1989.

571. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.

572. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1996.

573. Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. (Интерпретации Секретных учений, скрытых за ритуалами, аллегориями и мистериями всех времен). СПб.,1994.

574. Энциклопедический словарь /Изд. Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1901.

575. Эткинд Е. Там, внутри: О русской поэзии XX века. СПб., 1997.

Волошин Максимилиан

Волошин Максимилиан

Путями Каина (Трагедия материальной культуры)

М. Волошин

ПУТЯМИ КАИНА

Трагедия материальной культуры

В начале был мятеж, Мятеж был против Бога, И Бог был мятежом. И всё, что есть, началось чрез мятеж.

Из вихрей и противоборств возник Мир осязаемых И стойких равновесий. И равновесье стало веществом. Но этот мир, разумный и жестокий, Был обречен природой на распад.

Чтобы не дать материи изникнуть, В нее впился сплавляющий огонь. Он тлеет в "Я", и вещество не может Его объять собой и задушить. Огонь есть жизнь. И в каждой точке мира Дыхание, биенье и горенье. Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье -Творящий ритм мятежного огня.

Мир -- лестница, по ступеням которой Шел человек. Мы осязаем то, Что он оставил на своей дороге. Животные и звезды -- шлаки плоти, Перегоревшей в творческом огне: Все в свой черед служили человеку Подножием, И каждая ступень Была восстаньем творческого духа.

Лишь два пути раскрыты для существ, Застигнутых в капканах равновесья: Путь мятежа и путь приспособленья. Мятеж -- безумие; Законы природы -- неизменны. Но в борьбе за правду невозможного Безумец -Пресуществляет самого себя, А приспособившийся замирает На пройденной ступени. Зверь приноровлен к склонениям природы, А человек упорно выгребает Противу водопада, что несет Вселенную Обратно в древний хаос. Он утверждает Бога мятежом, Творит неверьем, строит отрицаньем, Он зодчий, И его ваяло -- смерть, А глина -- вихри собственного духа.

Настало время новых мятежей И катастроф: падений и безумий. Благоразумным: "Возвратитесь в стадо", Мятежнику: "Пересоздай себя".

Плоть человека -- свиток, на котором Отмечены все даты бытия.

Как вехи, оставляя по дороге Отставших братьев: Птиц, зверей и рыб, Путем огня он шел через природу. Кровь -- первый знак земного мятежа, А знак второй -Раздутый ветром факел.

В начале был единый Океан, Дымившийся на раскаленном ложе. И в этом жарком лоне завязался Неразрешимый узел жизни: плоть, Пронзенная дыханьем и биеньем. Планета стыла. Жизни разгорались. Наш пращур, что из охлажденных вод Свой рыбий остов выволок на землю, В себе унес весь древний Океан С дыханием приливов и отливов, С первичной теплотой и солью вод -Живую кровь, струящуюся в жилах.

Чудовищные твари размножались На отмелях. Взыскательный ваятель Смывал с лица земли и вновь творил Обличия и формы. Человек Невидим был среди земного стада. Сползая с полюсов, сплошные льды Стеснили жизнь, кишевшую в долинах. Тогда огонь зажженного костра Оповестил зверей о человеке.

Есть два огня: ручной огонь жилища, Огонь камина, кухни и плиты, Огонь лампад и жертвоприношений, Кузнечных горнов, топок и печей, Огонь сердец -- невидимый и темный, Зажженный в недрах от подземных лав.. И есть огонь поджогов и пожаров, Степных костров, кочевий, маяков, Огонь, лизавший ведьм и колдунов, Огонь вождей, алхимиков, пророков, Неистовое пламя мятежей, Неукротимый факел Прометея, Зажженный им от громовой стрелы.

Кос 1000 тер из зверя выжег человека И сплавил кровью первую семью. И женщина -- блюстительница пепла Из древней самки выявила лики Сестры и матери, Весталки и блудницы. С тех пор, как Агни рдяное гнездо Свил в пепле очага, - Пещера стала храмом, Трапеза -- таинством, Огнище -- алтарем, Домашний обиход -- богослуженьем. И человечество питалось И плодилось Пред оком грозного Взыскующего Бога, А в очаге отстаивались сплавы Из серебра, из золота, из бронзы: Гражданский строй, религия, семья.

Тысячелетья огненной культуры Прошли с тех пор, как первый человек Построил кровлю над гнездом Жар-птицы, И под напевы огненных Ригвед Праманта -- пестик в деревянной лунке, Вращавшийся на жильной тетиве, Стал знаком своеволья -Прометеем. И человек сознал себя огнем, Заклепанным в темнице тесной плоти.

На отмели незнаемого моря Синбад-скиталец подобрал бутылку, Заклепанную Соломоновой печатью, И, вскрыв ее, внезапно впал во власть В ней замкнутого яростного Джина. Освободить и разнуздать не трудно Неведомые дремлющие воли: Трудней заставить их себе повиноваться.

Когда непробужденный человек Еще сосал от сна благой природы И радужные грезы застилали Видения дневного мира, пахарь Зажмуривал глаза, чтоб не увидеть Перебегающего поле фавна, А на дорогах легче было встретить Бога, чем человека, И пастух, Прислушиваясь к шумам, различал В дыханьи ветра чей-то вещий голос, Когда, разъятые Потом сознаньем, силы Ему являлись в подлинных обличьях И он вступал в борьбу и в договоры С живыми волями, что раздували Его очаг, вращали колесо, Целили плоть, указывали воду, -Тогда он знал, как можно приневолить Себе служить Ундин и Саламандр, И сам в себе старался одолеть Их слабости и страсти.

Но потом, Когда от довременных снов Очнулся он к скупому дню, ослеп От солнечного света и утратил Дар ясновиденья И начал, как дитя, Ощупывать и взвешивать природу, Когда пред ним стихии разложились На вес и на число, -- он позабыл, Что в обезвоженной природе живы Всё те же силы, что овладевают И волей и страстями человека.

А между тем в преображенном мире Они живут. И жадные Кобольты Сплавляют сталь и охраняют руды. Гнев Саламандр пылает в жарких топках, В живом луче танцующие Эльфы Скользят по проводкам И мчатся в звонких токах; Бесы пустынь, самумов, ураганов Ликуют в вихрях взрывов, Дремлют в минах И сотрясают моторы машин; Ундины рек и Никсы водопадов Работают в турбинах и котлах.

Но человек не различает лики, Когда-то столь знакомые, и мыслит Себя единственным владыкою стихий: Не видя, что на рынках и базарах, За призрачностью биржевой игры, Меж духами стихий и человеком Не угасает тот же древний спор; Что человек, освобождая силы Извечных равновесий вещества, Сам делается в их руках игрушкой.

Поэтому за каждым новым Разоблачением природы ждут Тысячелетья рабства и насилий, И жизнь нас учит, как слепых щенят, И тычет носом долго и упорно В кровавую расползшуюся жижу, Покамест ненависть врага к врагу Не сменится взаимным уваженьем, Равным силе, Когда-то сдвинутой с устоев человеком. Каждой ступени в области познанья Ответствует такая же ступень Самоотказа: Воля вещества Должна уравновеситься любовью. И магия: Искусство подчинять Духовной воле косную природу.

Но люди неразумны. Потому Законы жизни вписаны не в книгах, А выкованы в дулах и клинках, В орудьях истребленья и машинах.

Из кулака родилось братство: Каин первый Нашел пристойный жест для выраженья Родственного чувства, предвосхитив Слова иных времен: "Враги нам близкие, И тот, кто не оставит Отца и мать, тот не пойдет за мной". Он понял истину, что первый встречный Нам больше брат, чем близкие по крови.

Он -- первый земледелец -- ненавидел Кровь жертвенных животных и принес Плоды и колос вспаханн 1000 ого поля В дар Богу, Жаждавшему испарений крови. Но был отвергнут его бескровный дар, И он убил кочевника, Топтавшего посевы. "А эта кровь -- тебе угодна, Ягве?" И прочь ушел с пылающим клеймом: "Отметится всемеро тому, кто тронет Отныне Каина".

Порвавши узы кровного родства, Он понял хмель одиночества И горький дух свободы. Строитель городов -- построил первый тюрьмы; Ковач металлов -Сковал он первый плуг, топор и нож; Создатель музыки, -Прислушиваясь к ветру, Он вырезал свирель И натянул струну; Ловец зверей -- он на стенах пещеры Обвел резцом Виденья разгоряченных снов: Бизонов, мамонтов, кабанов и оленей.

Так стал он предком всех убийц, Преступников, пророков -- зачинатель Ремесл, искусств, наук и ересей.

Кулак -- горсть пальцев, пясть руки, Сжимающая сручье иль оружье, -Вот сила Каина.

В кулачном праве выросли законы Прекрасные и кроткие в сравненьи С законом пороха и правом пулемета. Их равенство -- в предельном напряженьи Свободных мускулов, Свобода -- в равновесьи Звериной мощи с силами природы.

Когда из пламени народных мятежей Взвивается кровавый стяг с девизом: "Свобода, братство, равенство иль смерть" -Его древко зажато в кулаке Твоем, первоубийца Каин.

Меч создал справедливость.

Насильем скованный, Отточенный для мщенья, -Он вместе с кровью напитался духом Святых и праведников, Им усекновенных. И стала рукоять его ковчегом Для их мощей. (Эфес поднять до губ -Доныне жест военного салюта). И в этом меч сподобился кресту -Позорному столбу, который стал Священнейшим из символов любви.

На справедливой стали проступили Слова молитв и заповеди долга: "Марии -- Деве милосердной -- слава", "Не обнажай меня без нужды, Не вкладывай в ножны без чести", "In te, о Domine, speravi!" 1 Восклицают средневековые клинки. Меч сосвященствовал во время Литургии, Меч нарекался в таинстве крещенья. Их имена "Отклер" и "Дюрандаль" Сверкают, как удар. И в описях ор...