Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Что такое шконка в тюрьме? Многие законопослушные граждане, услышав это слово, теряются, так как не знают его значения.

Довольно часто у бывших осужденных самые яркие воспоминания связаны именно с этим понятием.

Более подробно о данном термине расскажем дальше.

Слова из тюремного жаргона часто можно услышать не только по радио, телевидению, но и от других людей, которым когда-то пришлось отбывать наказание за совершенные правонарушения в местах не столь отдаленных.

Таким образом, многие уголовные понятия прочно пошли в повседневную жизнь. Одним из таких слов является «шконка». Произошло оно давно и на текущий 2020 год не теряет своей актуальности.

Шконка – так на зоне называется любое спальное место или койка (неважно – с матрасом или без). Представляют собой двухъярусные кровати, которые сварены из металлических частей, и с сеткой вместо неудобных прутьев. Кстати, они являются очень удобными.

Многие думают, что шконка является синонимом слова «нары», однако это разные понятия. Нары – это просто доски, находящиеся на опорах, на них кладут матрас. Обычно нары прикрепляют к стене так, чтоб оно немного возвышалось над полом.

Отбыв наказание, каждый заключенный знает, что такое шконка и для чего она нужна . Более того, даже после отбытия срока они так продолжают называть кровать или диван.

Ведь именно со шконкой у бывших арестантов связаны теплые воспоминания. Это небольшой, но свой уголок, где можно провести время и поспать.

Рядом со шконкой есть тумбочка и стул, где можно хранить письменные принадлежности, тарелку, ложку и кружку . Многие заключенные, которые не хотят работать, почти целый день проводят на своей шконке.

Существующие порядки

В каждом исправительном учреждении есть свой негласный устав. Это определенные правила поведения, которого придерживаются все, кто чалиться, то есть отбывает наказание. Соответственно, за их нарушение виновного ждет наказание.

В блатном жаргоне встречается выражение «загнать под шконку» . Что он значит, знает не каждый. Если говорить простыми словами, это изнасилование.

Над провинившимся заключенным совершают насильственный половой акт, после которого ему определяется место под кроватью, то есть шконкой.

Оттуда можно выходить строго по разрешению смотрящего либо старшего . Нередки случаи, что провинившиеся могли находиться под шконкой целыми сутками.

Также интересно будет узнать, кто спит на верхних шконках, а кто на нижних. У каждого осужденного есть свое место, или как еще говорят «полка».

Как правило, на верхних шконках спят более молодые люди, а на нижних — граждане постарше. Интересно, что нижнем ярусе практически все заключенные спят лицом к стене.

Вероятно, это связано с тем, что подсознательно каждый арестант хотя бы вот таким способом хочет огородиться от всех других соседей по камере.

В воинских частях устанавливают точно такие же двухъярусные металлические кровати, как в тюрьмах и других исправительных учреждениях . Из-за этого многие солдаты называют свое спальное место шконкой.

Также шконкой нередко называют спальное место на корабле . Однако военно-морской этикет тоже не приемлет употребление данного слова. Если бы капитан услышал, что моряк говорит «шконка» вместо «койка», то, наверняка, последний был бы наказан.

При ответе на вопрос, что такое шконка, можно смело сказать, что это спальное место, где заключенный может провести время.

На верхнем ярусе кровати обычно спят молодые заключенные, а на нижней полке – люди, находящиеся в зрелом возрасте.

Я уже несколько раз садился за написание «конкретики», но все никак не мог изложить всего так, как бы хотелось. Потому отчасти несколько ушел в отвлеченные темы.

Несколько раз меня знакомые расспрашивали — как оно, там? Обычно начинаешь рассказывать, смотришь на собеседника и видишь непонимание — человек слушает, но не воспринимает. Это ему просто не влазит в голову. Как будто говорим об интегральном исчислении. Все слова вроде понятны — но в картинку не складываются.

Трудно понять, что вот здесь же, рядом, в том же городе, где ты живешь, где на расстоянии каких-то 10 метров ходят обычные люди — совсем другой мир. Кто-то из зэков назвал его «Затерянный мир». Гниющие тела, вонь, вши, клопы, чесотка, туберкулез, «петухи» под шконками, вонючая баланда с червяками, «понятия», ментовской и блатной беспредел.

Однажды, видя непонимание, я завел товарища в ванную — обычную среднюю ванную комнату обычной квартиры. Представь себе, говорю, что вот в этой ванне мы ставим три двухъярусные шконки, стол, унитаз (точнее просто очко — «дальняк» — как в общественных туалетах).

И теперь сюда поселяем 7 — 8, а может быть и 10 — 12 человек. Это как? — человек смотрит на меня с недоверием, — тут десятерым просто не стать, если даже все выбросить и оставить голые стены, а не то чтобы три шконки…

Ну конечно, стать негде — а жить можно. Год, два, три — выходя только один раз в день на неполный час на прогулку.

Именно такую картину я увидел, когда переступил порог хаты номер 105 Калининградской тюрьмы.

Шконари, сваренные из труб и полос металла. Матрасы, при первом взгляде, есть — но позже оказалось, что они практически пустые — это в тюрьме предмет роскоши. Очень ограниченное их количество передают «по наследству» своим семейникам, близким. Остальное — просто камуфляж с несколькими комками ваты. Спать поэтому многим приходится почти на металле.

Но это уже дело привычное — десять дней перед этим в карантине даже таких не было — там просто спят на железе, без матрасов, одеял, постели. Октябрь месяц в Прибалтике уже очень холодный и сырой, особенно ночи. Спать больше полутора часов невозможно — приходилось вставать и двигаться, пить чай (если есть). А больше 8 часов у тебя нет, так как в хате 30 человек на 10 мест. Так что теперь на этом матрасе и даже под одеялом можно будет отоспаться. Как мало надо человеку для радости.

Дальняк отгорожен ширмочкой. Над ним выходит водопроводный кран и вода льется прямо в очко. Об этом надо всегда помнить, так как вставая после большой нужды можно наткнуться на него спиной. Но забыть о нем не так просто — он протекает, и когда вы сидите на дальняке, холодная вода капает вам на спину. Чтобы капли воды не раздражали свои звуком, к крану привязана полоска материи, вода по которой стекает вниз.

Рядом стол — «общак», крепко вбетонированный в пол. Сидеть за ним могут не больше двух человек — один на рядом стоящей шконке, другой на табуретке. Над ним «телевизор» — металлический ящик для посуды и продуктов.

Табуретка — «табурка» к полу не прикреплена. Вообще это нарушение — все должно быть крепко приварено к полу. Но в этой конуре это просто невозможно — негде.

Проход между шконарями точно на одного человека, и то — не особо широкоплечего. Двое, даже боком, пройти не могут. Всего проходу от дверей («тормозов») до дальнего шконаря — четыре шага. Иногда даже удавалось погулять — три шага, на четвертом поворот, снова три… и так целый час. Но это редко — в короткие промежутки незаполненной (это когда ВСЕГО 7 человек) хаты.

Верхний шконарь у решки — рабочий. На нем не спят, там рабочее место дорожника — отвечающего за дороги, т.е. связь между хатами. Не спят там и по другой причине — окон нет и в холодное время там просто невозможно находиться. Там сложены баулы. И еще плюс несколько полос из шконаря вырвано — кому-то понадобилась в свое время «сабля», вероятнее всего, чтобы немного раздвинуть меха баяна.

Окна практически нет — т.е. оно есть, под потолком, но увидеть вы через него ничего не сможете — металлические жалюзи, называемые баяном (или ресничками), установлены так, чтобы только пропускать воздух. Свет практически не проходит — в камерах и днем и ночью — круглые сутки — горит лампочка (тут только до меня дошли слова известной песни — «Таганка, все ночи полные огня…»). Есть еще две решетки — решки. Одна кованная, еще немецкая, с крупными ячейками — сантиметров 20, другая мелкая — фарш — из арматуры, с размером ячейки меньше спичечного коробка — уже наша.

Стены — невероятно-грязно-коричневого цвета. Похоже, они когда-то были белыми. Говорят, что капремонт здесь не делался еще со времен Германии — точнее, окончания войны. Очень похоже на то. Эта — одно из немногих зданий, что уцелели от старого Кенигсберга. При немцах в таких хатах — говорят — сидело по два человека. Да, вдвоем здесь было бы более-менее сносно.

Размеры камеры — 3,60 на 1,70, высота — около 2.50. На 10 человек. Сейчас даже туалеты порой больше делают.

В углах — огромные древние паутины и такие же огромные пауки. Паук и паутина — один из основных воровских символов и поэтому очень часто встречается на . Трогать паука по зэковским поверьям нельзя — что-то вроде священного животного. Можно в крайнем случае переселить. Но в хате 105 их видно особо уважали и не трогали вообще. Зато хоть мух не было.

Рулил в хате Санек. Ему было тогда 35.. Досиживал третий год своей пятой (и, вероятно, не последней) ходки, что в сумме набрали уже 13 годков. 35 минус 13 равно 22. Сидеть начал в 17. Итого 5 на свободе — 13 в тюрьме. Раньше пхнул по понятиям, но в авторитеты не рвался. Сейчас же подустал, начал задумываться о жизни. Лицо на удивление доброе и даже детское. Никто с первого разу не давал Саньку ни его 35, ни пятую ходку. За ушлого угрюмого зэка все, кто заходили в хату, принимали меня — и делали круглые глаза, когда узнавали как оно на самом деле.

После короткой спокойной беседы (кто, откуда, статья) определил мне верхнюю шконку («пальму») над собой. Заварил чифирку. Когда я вскоре завалился спать (после бессонных ночей карантина), уже сквозь сон почувствовал, как он набросил на меня свое одеяло. И даже то, что я узнал о нем позже, не притупило чувство благодарности за ту проявленное сочувствие.

Но этому моменту еще предшествовал один инцидент. В 105-ю хату нас с карантина закинули вдвоем — был еще один парень лет 27. Когда мы вошли, один из зэков, спящий на верхней шконке, поднял голову, издал возглас удивления и обратился к вошедшему за мной:

«У тебя есть выбор — либо ты сейчас ломишься с хаты либо я предъявляю тебе».

Тот в ответ, что он собой ничего не чувствует и останется в хате.

«Тогда стой возле тормозов и не двигайся. Ты долбишся в жопу и в рот берешь».

Он в отказ — ничего подобного, за базар ответишь и все такое.

Вступает в беседу Санек и обращается к Сереге (так звали обвинителя) — «Ты уверен? Ты его знаешь?» — «Да, это Воха, к тому же терпила по моему первому делу, земляк из Балтийска. Я слышал о нем от правильных людей, что он под дурью брал за щеку и просил, что бы ему заехали в жопу, когда они каких-то телок таскали».

Санек обращается к Вохе — «Это правда?» — «Нет. То что у него терпилой был, признаю, на суде показания давал, а все остальное — чёс». «Отвечаешь?» — «Отвечаю». «Подтвердить сможешь?» — «Смогу». «Сидел?» — «Полгода в СИЗО, сейчас под условняком ходил». «За что взяли?» — «Менты, падлы, подставили, гоп-стоп вешают».

«Тогда вот такое будет решение» — говорит Санек — «вы, ребята, понятия знаете — каждый из вас должен обосновать свои слова. Сроку вам 10 дней. Отписывайте по тюрьме, на волю — как хотите. Сроку даю вам более чем достаточно. На тебя, Серега, есть подозрение, что ты напраслину на парня хочешь навести в отместку за прошлое. Терпил у нас не уважают, но и под шконку за это не загоняют — это ваши дела. На тебе же серьезное обвинение — знаешь, что будет, если подтвердится. А пока — ты под подозрением. К посуде и продуктам не прикасаться, с общих кружек чай не пить. Твой шконарь — пока под окном (в холода это самое плохое место в хате — сквозняк и дубарь все равно, что на улице — трудно пролежать даже час). Если кто с тобой место делить захочет — пока ты под подозрением — без проблем».

Никто так с Вохой его шконарь и не делил. Серега нашел еще свидетелей (очевидцев, как говорят в тюрьме — свидетелей там не любят), которые подтвердили его слова. А Воха так и никого не искал. Сидел и обреченно ждал своей участи, которую, как он понял, ему не избежать.

Видя такой расклад, Санек даже не дождался отведенного им самим сроку и потребовал объяснений, в ходе которых приложился ногой к физиономии Вохи (предварительно аккуратно сняв тапочек). Тот все еще отказывался. Тогда Санек все же дождал до сроку и объявил Воху петухом. С дальнейшим избиением ногами — петухов руками бить, оказывается, нельзя — можно «законтачиться».

Попробовал тот сломиться с хаты, но опера не захотели его переводить — нам, говорят, по фиг — девать его некуда, делайте с ним, что хотите. После этого он самостоятельно переселился под шконарь, хотя Санек все же разрешил ему жить на его шконке — на бетонном полу в такой холод протянуть хотя бы несколько часов, по-моему, было невозможно, но он смог. Когда менты заходили на проверки, смеялись и говорили ему — подай-ка звук, чтобы знать живой ли. Один раз просто сапогом заехали — Воха промычал что-то от боли. «Ааа, значит живой» — сказал мент и пошел дальше.

С усилением холодов Воха все-таки из-под шконки вылез и жил тихонько на своем шконаре, о чем-то разговаривая сам с собой. Когда в хате пили чай, ему тоже наливали в его кружку, давали сигареты. Он сам, без принуждения, регулярно подметал хату и время от времени начинал доказывать что, он не петух. Потом снова соглашался.

Позже, уже после Нового Года, уехал на этап на следствие в свой городок. Когда вернулся — закинули его в другую хату. Он снова затихарился и не сказал, кто он. На этот раз ему повезло меньше — били долго, с хаты таки сломили, сделали объяву на всю тюрьму. После осел он где-то в обиженке и больше о нем слышно не было.

А еще в карантине вел он себя достаточно нагло и попробовал даже безо всяких причин, чтобы показать свою крутизну, заставить человека «упасть на тряпку» — убирать хату. Решил наверное действовать по старой зоновской присказке — «Лучше гнать, чем быть гонимым». Но все обернулось наоборот. Получил в ответ по морде. Не по понятиям, конечно, но конфликт разрулили.

А посадили Воху, как оказалось, за мешок картошки. Бабулька торговала на улице, он подошел, хотел забрать у нее выручку, но ее то ли не оказалось, то ли бабулька не дала. Тогда он взял мешок картошки, который она продавала, кинул на плечи и попробовал свалить, но как раз поблизости оказался наряд милиции. На следствии он говорил, что просто помогал бабуле перенести мешок через дорогу. А как у него еще не закончилась условная судимость за хулиганство, то мешок картошки обошелся ему, вероятно, лет в несколько.

А Санек вел себя очень спокойно, любил порассказать всякие зэковские истории, о том как было раньше. До выхода ему оставалось около полугода. Родных и близких у него не было. Какая-то двоюродная тетка где-то в селе — вот и все.

На свободу он идти боялся. Ни дома, ни семьи. И ждал освобождения со страхом. Это было видно невооруженным глазом. Да он и сам этого особо не скрывал в разговорах со мной. Частенько расспрашивал о всяких житейских мелочах — вплоть до того, как ехать на троллейбусе, покупать билет и т.п. Как добраться до вокзала — жил он (и его тетка) где-то в деревне вдалеке от областного центра. Он просто панически боялся идти через город, садится в троллейбус. Боялся женщин — сам говорил, что их у него за его 35 лет было не больше, чем промежутков между отсидками. Да и то — с натяжкой. Часто длинными ночами он тихонько просил меня рассказать ему о жизни — что делать, может чем заняться и как. Частенько говорил, что делать ему на свободе нечего — выйду, говорит, маленько погуляю, пока не поймают в очередной раз на какой-то мелкой краже — и снова сяду.

Здесь же он чувствовал себя как рыба в воде. Все ему было знакомо, не надо было думать о крове и хлебе. Он даже на прогулки ходил максимум раз в неделю. Пользовался определенным уважением — умел красиво подрассказать молодежи о понятиях и жизни. Хотя к молодым, растопыривающим пальцы, относился с иронией и мог удачно посмеяться с их детской наивности.

Санек, как оказалось, был регулярным осведомителем — стучал, то есть. Начал догадываться я об этом уже месяца через два или три пребывания в хате. Позже, в других хатах, это подтвердили.

Хоть никого родных у него не было, он регулярно, где-то раз в месяц, ходил на свиданки. Говорил, что скентовался с мужиком одним за год совместной отсидки, вот он к нему и заходит. Также раз в месяц получал передачи — всегда приблизительно одно и то же — простые сигареты, грузинский чай, немного сала, карамельки. Позже приходилось слышать о таких передачах — ими опера рассчитывались со своими нештатными сотрудниками. А брали их с общаковских передач в качестве мзды за попустительство. Интересный получался круговорот сигарет в природе.

К нему в хату забрасывали тех, кто был им интересен и только первоходов, чтобы оградить Санька от нежелательных встреч.

Почему так, почему он боялся ехать на зону — не знаю. Скорее всего, ему просто все надоело и он хотел какого-то, хоть временного, спокойствия. Опера предоставили ему определенные гарантии спокойной жизни, по крайней мере в тюрьме, в обмен на информацию.

Надо признать, что Санек никогда не расспрашивал никого, и не выуживал ничего. Да, с другой стороны, и не надо было — язык наименьший из членов тела, но кто может обуздать его. Ночи и дни тянутся ой как долго — а поговорить с кем-то хочется. Людей так и перло рассказать о своих подвигах.

Но вот у него вдруг появилась цель — Санек влюбился…

Из книги Виталия Лозовского — «Как выжить и провести время с пользой в тюрьме»

все началось довольно банально. я шел на работу в приподнятом настроении… накануне вечером выпил потрахался с подружкой. все было отлично пока я не увидел их: трое специфической внешности но явно не бандиты. я услышал: да это он! вон серьга и татуировка… повязали они меня как только подошли быстро профессионально. и вот мои руки в наручниках за спиной а в карман подкинут пакетик. и все это на улице при людях. посадили в машину поехали.
… в машине я предлагал деньги – бесполезно. привезли в отдел привели двух инвалидов-понятых. это не шутка: один не мог писать а другой – почти слепой. достали пакет из кармана. говорю – не мой. но все оформили как нужно. затем была экспертиза на наркотики к слову она тоже ничего не дала. просидел в машине часа два не знаю зачем. потом меня повезли в кпз (камеры предварительного заключения). там поместили в камеру метра три на четыре человек двадцать в которой уже было. периодически кого-то уводили. подошла моя очередь и началось: снятие отпечатков пальцев раздевание осмотр вещей. наконец я в хате (камере). сначала в небольшой где нас было всего 3 человека. один подозрительно настойчиво пытался узнать где я покупаю наркотики. короче он оказался наседкой. в кпз можно купить все: от чифиря и наркотиков до девок. водочкой и чифирем баловались и мы.
… меня переводили в разные камеры почти каждый день. еды всегда и везде навалом. только спать на нарах не очень. нары – это как две большие деревянные скамейки. жить можно. через одиннадцать суток меня повезли в сизо. вот это процесс! сажают в автозак (закрытый грузовик человек на двадцать кузов которого разделен пополам). возили нас по всем ментовкам собирая подследственных. в итоге набралось человек сорок даже стоять было неудобно. у ворот сизо ждали еще часа-полтора. завозят. негнущимися ногами пытаемся вылезти под ударами довольно неслабыми дубинок. загоняют в большую комнату с кафельным полом. на колени. руки за голову. шевелиться нельзя. идет пересчет. назвали фамилию – проходишь в другую камеру. в сортире который не работает можно только помочиться и то если приспичит. кто в первый раз – пытаются узнать что ждет их дальше. кто нет не в первый – не отвечают. пока все равны. через несколько часов нас ведут на медосмотр и на откатку пальчиков. медосмотр – это взятие крови из вены но так как половина наркоманов – работа у медсестры веселая. народу тьма процесс затягивается. затем всех разводят по хатам (камерам). я попал в транзитку. тут обычно долго не задерживаются и тут свои порядки: первого кто зашел зовут в «кремль» – место где находится смотрящий и приблатненные. там объясняют правила поведения в хате: не ругаться матом не драться не брать чужого не мусорить и тд. после этого с тебя могут спросить за какой-нибудь косяк (грубую ошибку). транзитка расчитана человек на семьдесят а нас было где-то сто двадцать. половину мест занимали приблатненные и считающие себя таковыми. на тридцать новеньких было десять кроватей так что спали по очереди были и те кто не ждал очереди а просто старался быстрее занять шконку. проверки были три раза в день а иногда и чаще. проверки – это нечто. толпу выводят в коридор и сажают вдоль стены руки за голову. у вертухаев (надзирателей) в руках дубинки и большие деревянные молотки (как для крикета). ими зачастую очень усердно и проверяют. стоят прямо только смотрящий и блатные им не положено руки за голову и на карачки их никто не трогает. так каждый день.
… вся хата в кабурах (отверстия в стенах полу потолке) для связи с другими камерами. по всему сизо проложена такая связь. послав маляву (записку) можно найти кореша или узнать как подельники себя ведут. это удобно так как подельников сажают в разные хаты. так же можно передавать в любую хату сигареты чай да и все что угодно. Такая связь называется «дорога» и на ней работают несколько человек. к ним подходишь даешь то что передать и «адрес». работать на «дороге» считается престижным (для мужика) но ответственность огромная. в случае шмона через кабуру нужно передать в другую хату стрем (запрещенные вещи): ножницы лезвия карты и прочее. после передачи кабура быстро заделывается заготовленными затычками под цвет бетона. обо всем этом менты знают и иногда даже заставляют заделывать и штукатурить эти самые кабуры (но такого ремонта хватает часов на пять). через почту можно найти кого угодно. для этого на пачке от сигарет (что бы не порвалась быстро) пишется кого ищешь – и эта малява обходит все хаты. а в них тот кто стоит на «дороге» узнает есть ли в хате искомый человек. после этого ответ уходит обратно.
… вернусь к своей персоне. после того как я не спал почти трое суток пацаны предложили мне место и работу ушного (по очереди стоять на дверях и когда что-то происходит давать всем «маяк»). это не считается западло. так у меня появилось спальное место хотя и спали по графику: один стоит на броне (двери) двое спят. «маяк» нужно было давать если открывается броня. тогда все должны загораживать как можно дольше путь в «кремль» (что бы там все успели спрятать) также «маячили» когда отодвигался глазок и когда открывалась дверь.
… о еде расскажу отдельно. борщ из кислой капусты даже с голодухи нюхать невозможно не то что есть. кашу изредка можно но только чтобы не сдохнуть. в основном ели хлеб чуть больше полбулки. в такой хате даже если к тебе зайдет передачка больше чем на день ее не хватит. это точно.
… в сизо обычно не петушат (это ждет на зоне). в сизо были чуханы. спят они под шконкой возле параши стирают чужое белье и не имеют прав. был и в транзитке один такой. он в «кремле» рассказывал как делал жене кунилингус. за это ему сразу провели членом по губам и стал он чуханом (хотя на зоне его еще и отпетушат). такие правила. чухану можно давать что либо но у него брать нельзя а окажешься рядом с ним.
… случай был: двое приблатненных картежников решили что одного чухана мало и оставили хлеб на столе. тому кто взял предъявили. чем закончилось не знаю. благодаря хлопотам родных меня перевели в здравую хату (с приемлемыми понятиями) но сразу оговорюсь это большое исключение. я поздоровался со всеми упал на шконку и проспал двое суток. потом начались вопросы: статья то-се. со смотрящим я пообщался только на шестой день. нормальный взрослый пацан понял мою тему и больше мы к ней не возвращались. народ был очень разносортный: от разбоя до изнасилование были угонщики наркоманы и крадуны еще аферисты. под шконкой около параши жили два чухана. обоих под изнасилование подставили девки (с их слов). я и здесь стоял на ушном а по ночам чернушничал (делал четки из лезвия ручки). потом меня и еще нескольких погнали под дубинками на медосмотр. обратно до камеры опять дубинками. есть в сизо еще и карцер в который можно попасть без особой причины. карцер – это камеры в подвалах где железные двухъярусные шконки без матрацев и белья. в самой камере по колено воды. параша как правило не работает а сидят здесь и по десять суток. так что в своей хате спокойнее.
… жизнь в сизо идет в основном ночью. варят чифирь самодельными кипятильниками на электричестве готовят даже еду плетут из ниток длинных «коней» (веревки). они нужны для почты через окна а так же и в хате для бытовых нужд. плетут ночью так как ночью меньше вертухаев (надзирателей) и шмон маловероятен. «коней» постоянно забирают поэтому плетут их всегда.
… еще есть такое событие как баня (помывка). запирают в раздевалке – все раздеваются в душе дают воду. мыться нужно быстро – времени мало. да и баня один-два раза в месяц чаще один.
… свидания – это отдельный разговор. тебя вызывают из хаты и ведут в комнату для свиданий. это длинная комната разделенная на две пластиком а прямо окно где находятся вертухаи и менты. о чем говоришь – прослушивается (выборочно) а разговариваешь по телефону через пластиковое стекло. в основном все говорят только о личном. а о деле либо вообще не говорят либо намеками и жестами.
… с того времени когда тебя «закрывают» начинаешь о многом думать и многое и понимать. а когда еще и срок светит тогда взгляды на жизнь меняются вообще. и если кто-то скажет что это не так – то это прямой обман. многие на воле считают себя очень крутыми типа тюрьму не боюсь а зона дом родной! но это пока их не «закроют». я не говорю о тех кто по жизни идет этой дорожкой а о тех кто хочет быть на них похожим. видел в сизо много сломленных людей которые бы все отдали чтобы все вернуть и не повторить ошибку. видел молодых пацанов со статьей за убийство (обычная деревенская драка была) – срок 20 лет. видел настоящих блатных которые живут тут как дома. видел попавших по ошибке видел подставленных ментами опущенных (некоторых не за дело даже по понятиям) видел наркоманов которые сидят маленькие срока (полгода – год) но раз по пять-шесть. сидят аферисты угонщики насильники.
… о письмах скажу отдельно. есть те кто пишет девушкам для знакомства шаблонные письма (очень нежные и трогательные письма написанные теми кто умеет хорошо писать). пользуется шаблонами любой. письма родным – это отдельно. даже если человек никогда не писал писем то отсюда письма пишутся сами чувствами и переживаниями. получить здесь письмо – не передаваемое чувство поверьте.
… вот наверное и все что я хотел рассказать вкратце об этом месте.

Арестантская солидарность - чувство предпочтения нужд арестанта иным; одно из фундаментальных тюремных понятий.

Автозэк - спецавтомобиль для перевозки арестантов. Литературная норма - «автозак», но так не говорят.

Бутырка - Бутырки, Бутырская тюрьма.

Борзеть - наглеть.

Больничка, Крест - больница.

Баян, машина - шприц.

БД - большая дорога, путь для тюремной почты и посылок на больницу.

Баланда - то, чем кормят в тюрьме.

Благодарю; от души - употребляется в значении «спасибо».

Беспонтовый разговор - выражение, служащее основанием для прекращения разговора на почве отсутствия взаимопонимания.

Баландер - раздатчик тюремной пищи.

Быть близкими - быть друзьями.

Булки - ягодицы.

Булки греть - бездельничать.

Белый, герыч - героин.

Баул - любая сумка, пакет для вещей.

Барыга - торговец.

Барабульки - конфеты без обёртки.

Баня - душ.

Вертолёт - место в камере, где собирается братва.

Вася - благожелательное обращение, как бы в шутку.

В отказе - положение арестанта, когда он отказывается от дачи показаний.

Воспет - старший воспитатель.

Выломиться, сломиться - добровольно выйти из тюремной камеры под любым предлогом с целью не возвращаться обратно.

Вертухай, вертух - тюремщик.

Воровской Ход - воровская идеология и образ жизни.

Вор, Жулик - высшее звание в воровском мире.

Винт - самодельный наркотик, в процессе изготовления которого используется выпаривание бензина.

Говорят, винт прочно вышибает мозги.

Винтовой - тот, кто употребляет винт.

Вскрыться - вскрыть себе вены.

В ёлочку - правильно, хорошо.

Взять за шкибот - взять за шиворот.

Весло - ложка.

Вещевая - вещевая передача.

Груз, грузы (с ударением на втором слоге) - тюремная посылка, переправляемая через решётку с помощью верёвок; посылка по тюремной неофициальной почте.

Гад - стукач, мусор.

Гнать, быть на гонках - быть в состоянии частичной невменяемости, сильно переживать.

Глюкоза - сахар, сладости.

Глюки - галлюцинации.

Дачка, кабан - продуктовая передача.

Дорога - тюремная неофициальная почта.

Дубок - стол.

Дубинал - избиение арестантов мусорами.

Дальняк, дальний - туалет.

Дорожник - ответственный за неофициальную тюремную почту.

Душняк - тяжёлая обстановка в камере, создаваемая администрацией.

Децел - немного.

Движение, движуха - события.

Делюга - уголовное дело.

ДПНСИ - дежурный помощник начальника следственного изолятора.

Днюха - круглая дата пребывания в тюрьме.

Загнать - переправить нуждающемуся что‑либо по тюремной дороге.

Закрыть - посадить в тюрьму.

Засухариться - затаиться, скрыть прошлое.

Забить шнифт - закрыть глазок камерной двери.

Запрет - алкоголь, наркотики; предметы, запрещённые арестанту.

Зараза - наркотики.

Западло, в падлу - против принципов.

Замутка - чифир; заварка на замутку - порция чайной заварки, достаточная для приготовления чифира.

Заточка - крупный режущий предмет, независимо от способа производства.

Заява - письменное заявление.

ИВС - изолятор временного содержания.

Интересоваться - употребляется в обычном значении «спрашивать», т.е. задавать вопрос; а также иметь интерес к тюремной жизни.

Кича, ШИЗО - штрафной изолятор.

Кумар - наркотическое похмелье.

Кум - старший оперативник.

Кумовской, кумовка, подкумок, наседка, сексот - стукач.

Крадун - тот, кто живёт кражами и соблюдает законы воровского мира.

Колёса - таблетки.

Кормушка - откидное окошко в тюремной двери. Косяк - проступок; пороть косяки - совершать неправильные, наказуемые, с точки зрения порядочного арестанта, действия.

Касатка - кассационная жалоба.

Картинка - эпизод обвинения в уголовном деле.

Купец - очень крепкий чай.

Коммерсант, коммерс - торговец. Весьма презираемая категория людей, можно сказать масть.

Конь - груз, привязываемый к верёвке, чтобы её легче поймать в другой камере.

Косить - симулировать.

Капотня - следственный изолятор в посёлке Капотня.

Конкретно - распространённое выражение, подчёркивающее однозначность сказанного и уверенность в нем.

Крытая, крытка - тюрьма особого режима.

Крытник - арестант, отбывающий или отбывший срок наказания в тюрьме особого режима. (Особый режим по условиям похож на условия следственного изолятора, но в крытой тюрьме у каждого есть своё место).

Каторжане, босота, шпана, бродяги - уважительное обращение.

Крыса - арестант, укравший у сокамерника.

Лавэ - деньги.

Ломать хлеб с кем‑то - быть близкими, делиться необходимым, доверять.

Ларёк - способ заочной покупки в тюремном магазине.

Лепила - тюремный врач.

Матросска - тюрьма Матросская Тишина.

Малолетка - тюрьма или лагерь для несовершеннолетних.

Мамки - заключённые или подследственные женщины с маленькими детьми.

Мочить - бить, покуда сил хватит или до смерти.

Мужик - в камере или зоне, впрочем как и на воле, тот, кто зарабатывает средства к существованию своим трудом. Не сильно уважаемый, но и не презираемый статус.

Мусор - милиционер.

Мойка - бритва.

Малява - письмо, предназначенное для отправке по тюремной неофициальной почте.

Мартышка - маленькое зеркало.

Мусорской ход - мусорская идеология и такой же мусорской образ жизни.

Машка - обиженный, пассивный педераст.

Мазать - заключать пари.

Наблатыкаться - приобрести навык жаргонной речи.

Ноги - сотрудник тюрьмы или кто‑то их «хозбанды», кто передаёт, по поручению арестантов, малявы или передачи.

Нырять в пилотку - заниматься оральным сексом. В тюремной среде считается неприличным. Сознавшемуся в подобных действиях грозит участь опущенного.

Общее - материально‑денежный фонд воровского мира, существует как в тюрьме, так и на воле. Общее - краеугольный камень воровской идеологии.

Отрицалово - арестант, вставший на путь бескомпромиссной борьбы с тюремной администрацией и мусорами.

Объебон - обвинительное заключение.

Опущенный, обиженный - изнасилованный.

Обиженка, петушатник - камера, где собирают уличённых в пассивной гомосексуальной ориентации, обиженных, опущенных, петухов. Выйти из такой камеры для порядочного арестанта не означает выломиться.

Огорчиться - сдержанное тюремное выражение, обобщающее резко отрицательные эмоции.

Поднять в хату - перевести со сборки в камеру.

Опустить на сборку - перевести из камеры на сборку.

Опустить - изнасиловать (употребляется по отношению к лицу мужского пола).

Очко - анальное отверстие; унитаз.

От гондона до батона - есть все необходимое.

Осужденка, осужденка - камера для получивших приговор суда (по закону, осуждённые должны содержаться отдельно от подследственных).

Осудиться - получить приговор суда.

Отмести - отобрать при шмоне.

Ответить - подвергнуться наказанию по приговору воровского суда; быть готовым к такому суду.

Ознакомка - ознакомление с материалами уголовного дела перед передачей его в суд.

Обезьянник - в милиции камера с решётчатой дверью для временно задержанных.

По воле - на свободе.

Погоняло - прозвище.

Параша - вовсе не унитаз, как многие думают, а ведро или бочка.

Подельник - соучастник преступления.

Пальма - верхний ярус нар.

Просто - жопа.

Положение - положение вещей, состояние (в свете наличия или отсутствия воровского контроля).

Порядочный арестант - нормальный человек, достойный.

Поисковая - открытое письмо, пущенное по тюрьме с целью найти знакомых.

Принять - арестовать.

Пилотка - женские половые органы.

Пиздолиз - тот, кто «нырял в пилотку».

Петух - пассивный педераст; причём активная гомосексуальная позиция педерастией не считается, в связи с чем назвать активного гомосексуалиста педерастом - ошибочно и опасно.

Получалово - наказание, определённое воровским судом. Классическое получалово - серия пощёчин; имеет воспитательное значение.

Пайка - суточная порция хлеба.

Подгон - подарок.

Поставить в известность - сказать, оповестить.

Парус - подвесное полотнище под столом для посуды; полотнище над проёмом между шконками.

По‑босяцки - по‑арестантски, по‑братски, бесхитростно и от души.

По тухлой вене (кожаным шприцом) - акт мужеложества.

Первоход - тот, кто в тюрьме первый раз.

Прокладка - провокация.

Поляна - складная картонка из пакета от сока, используется как поле для еды.

Пальцы веером - блатная жестикуляция.

По ходу - вводное слово, характерное (как и слово «чисто») для уверенного в себе арестанта.

Подогнать - подарить, дать какой‑либо предмет безвозмездно.

Попутать - сделать ошибку на почве непонимания основных понятий.

Проканать - пройти.

Петры - тюрьма на улице Петровка.

Предъявить - предъявить претензии, обвинение, руководствуясь воровскими понятиями.

Предъява - предъявление претензии.

Прогон - открытое письмо от Воров или лиц, ими уполномоченных, адресованное всем порядочным арестантам (а никак не лишь их части).

Признанка - психиатрическое отделение тюрьмы для временного содержания признанных экспертизой невменяемыми.

Признанный - арестант, чья невменяемость признана экспертизой.

Пасти - следить за арестантами.

Попис - зарезать.

Подорваться - броситься, немедленно двинуться.

Пятак - пространство ближе к решке, своего рода центральная площадь в камере.

Раскоцать тормоза - открыть замки тюремной двери.

Рыбкин суп - суп из рыбы.

Раскумариться - опохмелиться, в наркотическом смысле.

Реснички - толстые металлические жалюзи с внешней стороны тюремной решётки.

Расход по мастям - выражение, употребляемое с оттенком иронии, шутки, так как вопрос принадлежности к какой‑либо масти носит весьма деликатный, и даже опасный, характер; не вдаваясь в подробности, на провокационный вопрос, какой ты масти, достаточно кратко ответить: «Я порядочный арестант».

Рондолики - хлеб, жареный в масле.

Расход - слово, после которого разговор практически невозможен; условный сигнал соседям, означающий: сейчас говорить не можем.

Сопровод - тюремное письмо или посылка, в приложении к которому обязательны отметки о времени получения и отправки посылки в каждой камере, через которую посылка прошла. Сопровод возвращается отправителю с распиской о получении. В отдельных случаях сопровод осуществляется голосом, когда принимающий груз или маляву сообщает своё имя или прозвище.

Судовые - арестанты, выезжающие на суд.

Сутки - наказание лишением свободы на 10 или 15 суток.

Смотрящий (за положением), положенец - отвечающий за соблюдение воровских принципов в камере или в части тюрьмы (например, смотрящий за северным крылом большого спеца); на воле - смотрящий за положением на определённой территории.

Стос - самодельная карточная колода.

Спасибо - слово, употребляемое арестантами в ироническом или отрицательном смысле. Тем не менее, при хороших отношениях воспринимается и в нормальном смысле.

Сборка - помещение временного содержания арестантов в тюрьме.

Старшой - обращение арестанта к тюремщику.

Струна - металлическая полоса от шконки.

Спрашивать - привлекать к ответственности за проступок.

Скрысить - украсть у сокамерника.

Сонники - снотворное; точки на теле, нажатие на которые может вызвать заторможенную реакцию.

Спрос - наказание, определённое воровским судом.

Стакан - узкий бокс, в котором можно лишь стоять.

Следак - следователь.

Словиться - встретиться.

Столыпин - спецпоезд для перевозки осуждённых.

Сука - страшнейшее оскорбление, применяется, в основном, к стукачам, ментам.

Спалиться - попасться на глаза тюремщику с запретом или при запретном действии.

Стучать - работать на ментов, сообщать им сведения.

Стукануть - передать ментам сведения, предупредить их.

Спать с кем‑то - занимать одну шконку (и спать по очереди).

Стирщик - тот, кто живёт в хате мужиком и стирает вещи.

Сеанс - разглядывание картинок или живая картина сексуального характера.

Свиданка - свидание.

Серпы - институт им. Сербского.

Слегка - на вызов (жаргон Бутырской тюрьмы).

Труба - прямая кишка.

Тубик - туберкулёз; арестант, больной туберкулёзом.

Тормоза - дверь тюремной камеры.

Терпила - пострадавший.

Тубонар - туберкулёзное отделение больницы.

Тусоваться - ходить туда‑сюда.

Тусануть - передать; переместить.

Тюрьма - не запретишь - выражение, подчёркивающее свободу воли.

Торпеда - деньги, запаянные в полиэтилен, которые переносят в прямой кишке.

Телевизор - металлический шкаф в камере.

Уши греть - подслушивать.

Фуфлыжник - тот, кто не держит слово, обманщик (прогнать фуфло - не выполнить обещание, обмануть).

Фуфло - обман; подделка.

Фармазонщик - мошенник.

Фаныч - кружка; в зоне - самовар.

Хозяин - начальник тюрьмы.

Хата - камера.

Хозяйка - алюминиевая кружка; хозяйственное мыло.

Цинк - условный сигнал, предупреждение.

Цинкануть, цинковать - давать условный сигнал, предупреждать, оповещать.

Чисто - слово, подчёркивающее однозначность сказанного («чисто по‑дружески», «чисто из интереса» и т.п.).

Шмон - обыск.

Шнифт, шнифты - в двери одно или несколько отверстий для наблюдения за обитателями камеры.

Шконка, шконарь - металлические нары.

Шлемка, шленка - миска.

Шмаль - анаша (из пыльцы конопли).

Этап - насильственное перемещение арестанта в тюрьму или за её пределы.

Ясность полная - выражение, подчёркивающее то, что ситуация изучена досконально и выводы сделаны правильные.